А что делал Санчо, покуда Дон Кихот, вдохновленный созерцанием желудей, потчевал козопасов своей речью? «Санчо (…) молчал, грызя желуди и частенько навещая второй бурдюк, который, чтобы вино было холоднее, подвешен был к дубу». Сам же небось думал про себя: так бы каждый день!
Что думал Санчо о речи своего господина, не знаю, зато знаю отлично, что могут думать о ней наши нынешние Санчо. Каковые ищут прежде всего то, что именуют «конкретными решениями», и как только начинают кого‑то слушать, прислушиваются, а не предложат ли им средства для лечения недугов Родины либо каких‑то других недугов. Натренировали слух, внемля шарлатанам, из тех, что, взобравшись на повозку, продают на рыночной площади пузырьки с разными снадобьями; и стоит заговорить с ними, как сразу пытаются всучить вам снадобье в пузырьке. Привыкшие к их речам слушатели слушают себе, грызут желуди, а затем спрашивают себя: ладно, а конкретного что? Все, что касается золотого века, входит им в одно ухо и в другое выходит; им иное требуется — эликсир от зубной боли или от ревматизма, либо пятновыводитель, либо возрождающий настой, католический бальзам, антиклерикальное болеутоляющее, таможенный лейкопластырь либо пластырь нарывной гидравлический.>50 Это они именуют конкретными решениями. По их суждению, человеческая речь лишь для того сотворена, чтобы просить что‑то или что‑то предлагать. И ничем их не проймешь, так чтобы почувствовали, какой силой озарения наделена внутренняя музыка духа. А ведь другую музыку, ту, что доносится извне, ту, что услаждает плотский слух, они и понимают, и ценят; собственно, это единственная услада, которую они себе позволяют. Если к ним обратиться с речью, то уж либо для того, чтобы ублажить им слух размеренными построениями, ритмизированными под барабанную дробь, либо для того, чтобы растолковать им какой‑нибудь рецепт для домашнего либо политического обихода.
«Конкретные решения»! О прагматичные прагматики Санчо, позитивные позитивисты Санчо, материальные материалисты Санчо!>51 Когда расслышите вы беззвучную музыку духовных сфер?
Трудно говорить со всеми этими Санчо, рожденными и взращенными в местечках, где только и слышишь, что проповеди да сплетни кумушек, рассевшихся на припеке; но еще труднее говорить с бакалаврами. Лучшие слушатели — козопасы, они привыкли и приучились слышать голоса полей, гор и лесов. Все прочие, вот увидите, либо не поймут вас, либо перетолкуют ваши слова шиворот–навыворот, ибо не воспринимают их во внутреннем безмолвии и в девственном молчании, и как бы вы ни изощряли ваше красноречие в объяснениях, они‑то не станут изощрять свои умственные способности в понимании.
