Поразительная все‑таки штука: куда бы вы ни сунулись у нас в Испании с истинами, выношенными в сердце, кто‑нибудь непременно да встанет у вас на пути и заявит, что не понимает вас либо понимает шиворот–навыворот. И тому есть причина, а именно: люди идут послушать то или другое, либо еще нечто, но всегда то, о чем им уже говорилось, а не то, что им говорится. Одни клерикалы, другие антиклерикалы, те унитаристы или централисты, эти федералисты или регионалисты, кто‑то традиционалист, кто‑то, напротив, прогрессист,>52 и всяк хочет, чтобы с ним говорили на соответствующем наречии. Они вступают в борьбу друг с другом, но борются, как вынуждены бороться земные ратоборцы: на одной и той же почве, на одном и том же уровне, лицом к лицу; и если ты начнешь окликать их с другого уровня, выше или ниже того, который занимают они сами, твой голос отвлечет их от сражения и они не поймут, чего ты добиваешься. «Раз уж мы сражаемся, — думают они, — пусть в добрый час пожалуют сюда те, кто будут нас подбадривать возгласами: «Так их!», «Вперед!» либо предупреждать об опасности, восклицая: «Поберегись!», «Назад!», но на что нам тот, кто взывает к нам с облаков или из недр земных, требуя, чтобы мы возвели взоры к небу либо обратили их в глубь земли? Разве непонятно, что в это время враги перережут нам горло? Когда идет борьба, нельзя глазеть на небо либо вглядываться в лоно земли». Так они говорят; и не видят, что вы предлагаете им мир, и каждая из противоборствующих сторон видит в вас недруга. И нам остается одно: обращаться к тем, кто прост духом, и говорить с ними, даже не пытаясь приспособиться к их уровню; говорить с ними самым возвышенным тоном, в уверенности, что они поймут нас и не понимая.
И только Санчо, плотский человек Санчо, больше хотел спать, чем внимать песням, ибо не ведал, какая снотворная сила в них таится.
о том, что рассказал один козопас компании, бывшей с Дон Кихотом, и содержащая конец повести о пастушке Марселе и разные другие события
Вот тогда‑то Педро–козопас поведал Дон Кихоту историю Хризостома и Марселы, причем начитанный Рыцарь сперва покочевряжился, исправил погрешности в речах пастуха. Дон Кихот бывал несносен, что уж тут скрывать, когда кичился своей ученостью.
Рыцарь отправился поглядеть на похороны Хризостома, скончавшегося от любви к Марселе; и тут он повстречался с Вивальдо и вступил с ним в беседу об ордене странствующих рыцарей — ордене не таком суровом, быть может, как орден картезианских монахов,
