— Который час?
— Семь часов, миледи.
— Немедленно задвинь занавеси. Я еще не готова вставать.
— Его светлость потребовал, чтобы все члены семьи присоединились к нему за завтраком, миледи.
Сердце Элинор вместе с больным желудком заныло. Узнал ли уже Себастьян что-нибудь? Девушка надеялась, что была достаточно убедительна, когда он распахнул парадную дверь, как только она приехала прошлой ночью. Брат, определенно, был очень зол, но если Деверилл — Валентин — просчитался, то к этому времени весь Лондон уже сплетничает о том, как она добровольно сопровождала Стивена Кобб-Хардинга к Бельмонту. А также о том, что она слишком много выпила и позволила тому лапать себя за грудь, а затем уехала с другим мужчиной, с гораздо худшей репутацией, чем ее первоначальный сопровождающий.
— Я чувствую себя не слишком хорошо, чтобы завтракать, — проворчала Элинор и отвернулась от окна.
— Миледи, его светлость сказал, что вы обязаны спуститься, или я буду уволена за то, что не смогла передать его распоряжения.
— Что? — Элинор с трудом приняла вертикальное положение посреди груды одеял. — Он не может этого сделать!
Хелен присела в нервном реверансе.
— Если вам не трудно сделать это, миледи, я бы предпочла не испытывать его решимость.
В действительности, Элинор тоже предпочла бы этого не делать.
— Я спущусь вниз к завтраку, — заявила она, — только для того, чтобы сказать ему, что пора прекратить угрожать слугам.
Плечи горничной опустились от очевидного облегчения.
— Благодарю вас, миледи.
Ее голова продолжала ныть, когда Элинор оделась и спустилась вниз. Она не была уверена, что было причиной этой боли: лауданум или количество спиртных напитков, которое она вчера выпила, но в любом случае боль служила ей напоминанием о том, что никогда больше не следует позволять заставать себя врасплох.
Мельбурн и Пенелопа были единственными завтракавшими Гриффинами, когда она вошла в комнату.
— Доброе утро, — вымолвила девушка, подавив протест, готовый сорваться с ее губ, только ради Пенелопы. Иногда Себастьян был просто дьяволом.
— Доброе утро, — вежливо ответил он, держа тост в одной руке, а в другой — официального вида бумагу. Элинор вспомнила, что сегодня у него заседание в Парламенте.
— У тебя забавная походка, — отметила Пип, когда Элинор прошла мимо подносов с ветчиной и яйцами всмятку, взяв только сухой тост.
— У меня болит голова, — ответила она. Прошлым вечером Мельбурн уже сделал ей несколько замечаний о том, как сильно от нее пахнет выпивкой, так что лгать было бесполезно. По всей вероятности, ей в любом случае придется солгать о более значительных вещах.
