Выйдя со школьного двора на улицу, Володя огляделся, снял с себя красный пионерский галстук, свернул его и спрятал в карман. С минуту он стоял под большой акацией, что росла перед школьным зданием, ожесточенно тер вздернутым левым плечом щеку, потом тяжело, медленно вздохнул и зашагал по улице прочь от школы, подальше от дома…
Он нарочно дождался сегодня, чтобы все соседские ребята, с которыми он обычно возвращался вместе домой, уже ушли из школы. Он не остался на тренировку футбольной команды, где подвизался в качестве левого края Ему надо было побыть одному, и потому он решил возвращаться домой далеким, кружным путем.
Никогда еще Володя не выходил из дверей школы в таком дурном настроении. Были беды, что говорить, и не малые… Приходилось иной раз получать табель с неважными отметками, лежала кое-когда в сумке, оттягивая руку, тетрадка с пометкой «неудовлетворительно»… Ох, как тяжела была в такие дни маленькая клеенчатая сумка, скроенная портфельчиком! Будто вся тяга земная, о которой говорится в былине про богатыря Микулу Селяниновича, таилась в ней. Случалось, что, прежде чем идти домой, нужно было мыться на школьном дворе под краном, чтобы скрыть следы только что гремевших битв, и даже припудривать потом боевые заметы штукатуркой или пылью ракушечника. Но в таких случаях оставалось хоть утешение, что противнику уже и штукатурка не помогала.
Бывали проигрыши по футболу с постыдным «сухим» счетом, неудачи и злоключения в классе с последующими дразнилками со стороны девчонок. Эх, да чего только не было! Всякое бывало. Но вот такого еще не случалось…
Дома уже знали, что галстук, снятый при возвращении домой, — знак бедствия.
Еще осенью того года, к Октябрьским праздникам, Володю приняли в пионеры. Накануне он замучил мать и сестру, заставляя их в десятый раз выслушивать слова торжественного обещания, которые он должен был произнести перед лицом товарищей у красного отрядного знамени. И еще раз пришлось прослушать слова пионерского обещания отцу, когда тот вернулся поздно вечером из порта. Никифор Семенович заставил Володю несколько раз промаршировать по зале, повернуться «налево кругом», отдать салют. Вообще на долю отца — так как Володя знал обещание уже назубок — выпали в тот вечер занятия главным образом по строевой части, а не по политической.
А на другой день Володя был главным человеком в доме. Да, это было настоящее торжество. Самой Валентине пришлось поздравлять его в школе при всех от имени комсомола. И домой он пришел, выпятив грудь, на которой горел, пылал, пламенел завязанный по всем пионерским правилам красный галстук о трех концах, свидетельствующий о нерушимой боевой связи трех поколений революции.
