Что ни говори, а желание вспыхнуло в прыщавом юнце как раз вовремя. В тот самый день, когда Логр Тори собирался попрощаться со старым пристанищем своего духа и попытаться найти новое. Угодить новому хозяину оказалось легко, вот только на следующее же утро ученик покинул своего учителя. Боль страдающих тел оказалась слишком большим испытанием для новоявленного одержимого. А вот то, что творилось в сознаниях…
Так он и попал в услужение к купцу, а потом стал равноправным участником торговли. Не составило никакого труда прочувствовать тайные потребности то одного, то другого важного и нужного человека, дальше оставалось лишь помочь их удовлетворить. Да, не всякий раз удача приходила на сторону Логра Тори, но годы шли, опыт копился, и для нынешнего торговца шелком больше не существовало закрытых дверей, разве что кроме одной, ведь до Янны Лири он так и не успел добраться вовремя.
Дневник наставницы хранил очень многие части ее души, но все же не давал ответа на главный вопрос: почему? Зачем ей понадобилось пытаться воплотить божество здесь, в чужом и чуждом мире? Не была ли эта попытка обречена на неудачу заранее? Или это Всеединый счел старания своей дочери святотатственными и оборвал нить ее жизни своими руками?
Как бы то ни было, Логр Тори дал себе слово закончить труд наставницы. Исполнить ее последнее исступленное желание низвести божественное на землю, но только иным путем. Впрочем, он и не мог повторять ее шаги в точности. Янне Лири требовались уединение, чистая юная душа и вера, которой хватило бы не только на двоих, а и на куда большее количество человек. У Логра не было ни того, ни другого, ни третьего. Одиночество ему опостылело еще в родном мире, а знаний и уверенности было явно недостаточно, чтобы привить местному ребенку веру в чужого бога.
Да и зачем всуе поминать Всеединого, если здесь имеются свои обитатели небес?
* * *
Глаза Кано Кири походили на черные агаты, заманчиво блестящие и совершенно непрозрачные для взгляда, желающего узнать, о чем думает приземистый сухонький старичок, перекатывающий с ладони на ладонь кучку шелковых коконов, пепельно-серых и желто-жемчужных, таких похожих на тот, что открывает любому страждущему «врата мечты». Логр Тори потому и стал торговать шелком: однажды увидев призрак самой драгоценной вещи родного мира, не смог попрощаться с ним навсегда. И хотя здешние бабочки не обладали никакими чудесными свойствами, кроме красоты, в глубине души все-таки верилось: есть и другой обратный путь домой, тот, что не заставит память потускнеть, а чувства выгореть.
