Я попробовал встретиться глазами с кем-то из присутствующих. Можно сказать, не удалось, но в обрывках взглядов, которые все же соприкоснулись с моим, не было разочарования. Совсем.
– Вам здесь уютно, да? Тепло, тихо и спокойно?
Рофи чуть удивленно нахмурился, не спеша отвечать на мой вопрос. Но мне больше не требовались ответы.
– Местечко на отшибе, куда не каждый прохожий заглянет. Крохотный мирок, в котором вы чувствуете себя единственными господами. Верно? Уныло, убого, тесно, темно. Зато здесь не нужно вытягиваться струной, а потом отбивать поклоны, едва послышится звон колокольчиков. И можно бы выйти наружу или хотя бы раскрыть окна, но вы никогда так не поступите. Ведь там, за стенами, другой мир, чужой и враждебный. Мир, который непременно попытается подчинить вас своим законам.
Я встал и направился к дверям. В основном чтобы успеть обеспечить себе пути отхода, если на меня все же рискнут напасть.
– Правда, вы же привыкли подчиняться. Не одному хозяину, так другому. Кто-то стоит ниже, кто-то выше, каждый гнет спину перед другим, и все это без конца. Потому что так заведено. Потому что установлено. Да? И в полдень, когда напыщенный золотой индюк покачивался в паланкине, вы тоже были там. Стояли. Кланялись. И думали только о том, что вечером сможете поиграть в смелость и независимость. Я угадал?
– К чему эти горячие речи? – голосом суше дыма спросил трактирщик.
– К тому, что в игрушки обычно играют дети. Малыши, не знающие, что происходит вокруг них. Или не понимающие этого.
– Хочешь сказать, что мы…
– Младенцы, играющие в мужчин. Вам стоило бы выйти на улицу и протереть глаза получше.
Он помолчал, взглядом явно буравя мою спину. А потом ответил единственным образом, который помогал сохранить лицо:
– Не думай, что нам… нравится все это.
Струна, натянутая где-то внутри меня, взвилась вожжой и хлестнула по языку, заставив сплюнуть:
– Когда что-то не нравится, обычно его изменяют. По-своему.
* * *
Обратный путь к вершине холма снизу представлялся особенно долгим, потому что не было видно конечной цели пути: и из-за надвигающихся сумерек, темнящих небо, и из-за крон деревьев, нависающих над главной аллеей. Чуть больше мили до развязки, которая никому из участников не понравится. Разве только землевладельцу, получившему желаемое. Ждет ли он ночной темноты, чтобы удовлетворить свою похоть? А может, прямо сейчас счастливо потирает руки перед заветной дверью?
С каждым шагом вверх по склону уверенность в том, что я делаю нечто важное и нужное, иссякала. Увесистыми такими каплями скатывалась со лба вместе с холодным потом. Время упущено, вред явно уже нанесен, и все, на что можно надеяться, это на скорое возвращение сломанной игрушки домой. Если верить рассказам знатоков, девичьей жизни ничто не угрожает.
