Приезжаем с Чарли к месту встречи чуть раньше. И хорошо. Нам требуется хоть самая малость времени, чтобы немного привыкнуть друг к другу, к тому же мне необходим собеседник, а у Чарли до того человечески умные и внимательные глазки, что разговаривать с ним все равно что с другом. Только он не отвечает, но, если разобраться, мне это сейчас и ни к чему. — Если он меня разоблачит и если рассердится, надо будет мгновенно исчезнуть, — говорю я. — Тогда я век буду себя корить за то, что воспользовалась планом подруги…
Чарли сидит на пассажирском сиденье и слушает, поводя ушами и наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. Его «брови» в постоянном движении, и кажется, что он тщательно обдумывает каждое мое слово, а знал бы английский — надавал бы советов или по меньшей мере посочувствовал бы.
— По-моему, так сильно я не волновалась даже тогда, когда неслась на свидание, которое не состоялось, — говорю я. — Но в тот раз хоть можно было не прятать чувств, а теперь надо выглядеть холодной, как мумия. Может, взять и удрать, пока не поздно, а?
Чарли переминается с лапки на лапку, словно говоря, что тоже взволнован. Едва сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться — я вхожу в образ и не позволяю себе даже говорить в привычном темпе.
В это мгновение меня охватывает почти непреодолимое желание отказаться от бредовой затеи, но на приборной панели мигают часы — ровно семь. И рука сама собой ложится на дверную ручку. Беру крошку Чарли, выхожу из машины и едва успеваю сделать пару шагов, как замечаю человека, направляющегося от входа на стоянку прямо ко мне.
Все повторяется. Щелчок магического переключателя, другая жизнь, поразительная насыщенность красок вокруг, волнующие ароматы и острое желание радоваться каждой минуте…
Эдвин останавливается футах в пяти, я вздрагиваю и сознаю, что стою как вкопанная. Хорошо еще, что не видно моих сумасшедших глаз.
— Кэти Хайленд? — спрашивает Эдвин, глядя на меня со сдержанным любопытством.
Не могу поверить, что передо мной действительно он. Такое чувство, что я прочла заклинание и очутилась в собственной мечте.
— Да, — отвечаю я голосом, которого сама не узнаю.
Эдвин мгновение колеблется, будто что-то пытаясь воскресить в памяти, потом с улыбкой кивает и протягивает мне руку.
— Эдвин Сэндерс.
Сэндерс! — эхом отдается в моем сознании. Ради того чтобы узнать эту фамилию, я была готова на любой подвиг, не моргнув глазом отдала бы все, что у меня есть, бросила бы любимый город и работу, а теперь стою как изваяние и не могу даже улыбнуться.
