«Отчего же нет. Стакан сидра, пожалуй», — отозвался я. — «А вы что будете, Николас?»
«Ну и я то же самое, месье Керор», — сказал он. Он по-прежнему пружинисто подгибал при ходьбе колени, но делал это, как я почувствовал, механически. Я понадеялся, что после выпивки Броткотназ оживет. Жюли в это время что-то описывала: она несколько раз наклонилась к полу, делая круговой жест свободной рукой. Ее гостьи издали горлом кудахтающие звуки, похожие на «вот-так так».
Броткотназ вернулся с сидром.
«A la vоtre[21], месье Керор!» Он отпил полстакана. Потом сказал:
«Вы видели пальцы жены?»
Я осторожно признал, что заметил их.
«Выше рука еще хуже. Кость сломана. Доктор говорит, что она, возможно, потеряет руку. С ногой тоже плохо». Он грустно покрутил головой.
Тут я взглянул на него с облегчением. К нему возвращалось его прежнее самообладание. Мне сразу стало ясно, что нечто весьма значительное послужило для него поводом, если Жюли это стоило руки, а возможно, и ноги. Вряд ли он смог бы приступить к разрушению одного лишь туловища. По меньшей мере нетрудно было понять род проблемы, которая, возможно, представилась бы.
«На сей раз у нее серьезный приступ рожи, это ясно как день», — сказал я.
Его лицо выразило смущение. Он мгновение поколебался. Его мозгу, работающему с перебоями, понадобилась настройка на прошедшее время, когда еще не было известно то, что довлело над ним сейчас. Молча он собрался и, наклонившись над столом, изумленно начал:
«Это не рожа, месье Керор! Вы разве не слышали?»
«Нет, ничего не слышал. Вообще-то я только что пришел».
Сейчас этот прирожденный казуист сообщит мне некую поразительную новость — или не сообщит? Это была не рожа.
Жюли уловила слово «рожа», шепотом произнесенное ее мужем. Она искоса глянула на меня, стоя на одной ноге, и послала мне безрассудный смешок тайного триумфа, вполне осознанный и твердый, как гвозди.
Броткотназ все объяснил.
Булочник, приехавший снизу днем раньше, попросил ее подложить камень под колесо повозки, чтобы та не укатилась. Она послушно нагнулась, вталкивая камень на место, но лошадь внезапно сдала назад: колесо переехало Жюли кисть. Это не все. Вслед за тем она поскользнулась на каменной дорожке, поскольку из пальцев у нее лилась кровь, и частично оказалась под повозкой. Те, кто там был, закричали, лошадь рванулась вперед, и повозка проехала по руке и ступне Жюли в обратном направлении.
Он пересказал мне эти факты с удивлением — именно такое ощущение испытал он, услышав их в первый раз. Он рад был мне все изложить. У его жены, а также у всех остальных по этому поводу имелось неверное или наполовину верное толкование. Потом он рассказал мне, как впервые услышал новость.
