С. Юрский с телеэкрана заявляет: «сейчас не мое время», то же говорят многие его ровесники, понятно почему; в 60-е годы поэт Владимир Корнилов упрекал молодых:
Мы стояли насмерть за идеи,
Вы стоите – за самих себя.
А за что готовы постоять нынешние? за рыночную экономику? за визу на ПМЖ в США? за гламур как философию жизни: «человек живет для того, чтоб быть богатым и знаменитым»? Ничего нового; прежде эту «философию», ограничивающую круг интересов индивидуума своей хатой с краю, называли мещанством, которое, помнится, Герцен считал несовместимым с русским характером. Неужели ошибался, как и во всем остальном?
Но все же, если отбросить смешные перегибы, замешенные на эстетических предпочтениях и поверхностных знаниях, пристрастие к прежнему имеет свои основания. П.А. Вяземский, сверстник и друг Пушкина, «переживший многое и многих», всегда выказывал себя приверженцем старины: восхищался вельможами, остроумцами и выдающимися дамами XVIII века и не терпел «сатирических выходок» и обличительных произведений, включая «Горе от ума», представлявших екатерининскую Москву заповедником глупости, невежества и салдафонства; «Войну и мир» Толстого он обвинял в «отрицании и унижении истории под видом новой оценки ее», а корень «исторического вольнодумства», порождавшего «нравственно-литературный материализм» видел в безбожии, которое «опустошает небо и будущую жизнь».
После смерти Пушкина Вяземский считал себя «обломком прошлого»; ему внушали отвращение прогрессисты, разночинцы, нигилисты, его тревожил нарождающийся буржуазный дух, его возмущала тенденция новейшей демократической литературы «опошлять», «низводить», «сплющивать» события в соответствии с собственным уровнем умозрения и творчества. На примере возвеличивания Белинского, почитатели которого объявляли своего кумира гением, он делал вывод об умственном измельчании эпохи.
А.Ф. Кони (1844 – 1927), и не он один, называл 70-е – 80-е годы XIX века застойными; через столетие те же годы получают идентичное название. Но какова разница! Там Тургенев, Достоевский, А. Островский, Лесков, а у нас? ну Астафьев, Трифонов, Белов, Распутин; в близком к классикам ранге разве что высланный Солженицын. Если продолжать аналогию до 90-х и далее, получим там – Толстого, Чехова, Бунина, а у нас, простите, Б. Акунина, Пелевина, Улицкую; естественно посещает подозрение о закате культуры.
Томас Манн (1875 – 1955) в старости зафиксировал такие яркие исторические вехи на отрезке собственной жизни, как гегемония Германии при Бисмарке, расцвет Британской империи при королеве Виктории, Первая мировая война, фашизм в Испании, Гитлер и Вторая мировая война; главное значение писатель придавал изменению моральной атмосферы, нравственному упадку, сопровождавшему взлет техники, прогресса и авантюризма.
