«Ты, жгучий отпрыск Аввакума...» (глава 27) | страница 8
О некоей компании, пировавшей тогда в номере Есенина, вспоминал и Лазарь Берман, бывший секретарь журнала «Голос жизни», а в 1925-м — сотрудник издательства «Прибой» и — по совместительству — сотрудник ГПУ, который также видел «длинный стол, в беспорядке уставленный разными закусками, графинчиками и бутылками… множество народа… совершенно чуждого» и якобы спящего Есенина «на тахте»… Пришёл он в номер (незваный и непрошеный, но почему-то жаждущий увидеться с Есениным) до Клюева или после него — неясно.
Так или иначе — Клюева выпроводили вон, не дав ему поднять одеяло с головы лежащего Есенина (был ли он ещё жив в эти минуты? И слышал Клюев «храп» или предсмертный хрип?). Не трудно предположить, что могло бы произойти с самим Клюевым — попытайся он открыть лицо своего друга (и ведь чувствовал, чувствовал он смертельную опасность, разлитую в воздухе, ещё когда прощался с Сергеем!) Что же это были за персонажи сей кровавой истории? Кого же из них так «мутило», у кого не выдержали нервы?
Николай Минх был не единственный, кому Клюев рассказывал о своей несостоявшейся встрече с Есениным. То же самое он рассказал и художнику Василию Сварогу, который опубликовал в «Красной газете» свой рисунок Есенина, вынутого из петли, лежащего на полу… Не один читатель мог прийти в ужас от самого вида мёртвого тела буквально растерзанного поэта. Ставшие гораздо позже известными фотографии, сделанные Моисеем Наппельбаумом, ничего общего не имеют с этим рисунком с натуры поэта, лежащего на полу… Наппельбаум снимал тело, уже приведённое в относительный порядок.
Кстати, о петле. И Елизавета Устинова, и Вольф Эрлих единогласно утверждали, что утром 28-го числа увидели тело Есенина в петле на трубе парового отопления справа от окна, тогда как на самом деле трубы располагались слева. Но куда важнее другое. Милиционер Георгий Петрович Евсеев через много лет вспоминал, что на выезде в «Англетер» в составе милицейской бригады он видел мёртвого Есенина, привязанного за шею не к трубе, а к батарее. Проще всего было бы отмести это свидетельство, объяснив его потерей памяти после стольких лет, если бы не странное подтверждение этого факта в воспоминаниях Ивана Михайловича Гронского (с ним Клюеву ещё предстоит встретиться), который в своём выступлении в Центральном государственном архиве литературы и искусства 30 сентября 1959 года утверждал, что Есенин «ведь не вешался на крюке или ещё на чём-нибудь, он привязал верёвку к батарее»… Подобную информацию он мог получить только от людей из органов внутренних дел, знающих подлинную картину происшедшего. Вот и получается, что разные служащие видели разное: Г. Евсеев — тело, привязанное за шею к батарее, а участковым надзирателем 2-го отделения Ленинградской гормилиции Н. Горбовым «был обнаружен висевший на трубе центрального отопления мужчина в следующем виде, шея была затянута не мёртвой петлёй, а только одной правой стороной шеи, лицо было обращено к трубе, и кистью правой руки захватился за трубу, труп висел под самым потолком и ноги от пола были около 1