– С полчаса. Поначалу спал спокойно, правда, очень долго. В это время он кушает обычно. А потом как захрипел, как заметался – вон постель всю взбил. И пена ртом пошла, красненькая.
Обычно в таких ситуациях стариков окружает целый арсенал пилюль, таблеток, порошочков, скляночек с микстурами, отварами, а также бабки-шептухи, вооруженные охапками сушеных целебных трав и мышиным пометом. Леонтий Палыч же всех этих радостей предсмертного одра был начисто лишен и героически коротал последние часы в гордом одиночестве. В том, что он умирал, лично у меня не возникало никаких сомнений. Также, судя по отсутствию до сих пор врачей и горстей пилюль вокруг, я окончательно убедился в желании заботливой племянницы любимому дяденьке доброго здравия.
– Что нам теперь делать? – подала она голос.
А то ты не знаешь! Конечно, кричать: «Шампанское в студию!» – и петь песню «Мечты сбываются», подумал я, а вслух сказал:
– Вы знаете, Мария Федоровна, боюсь, что ни мы с вами, ни даже специалисты сейчас уже сделать ничего не смогут, так что звоните в «Скорую» или вызывайте врача из поликлиники.
– З-зачем? – От удивления она даже начала заикаться и еще больше выпучила глаза. Видимо, заподозрила что-то неладное.
– Чтобы составить свидетельство о смерти или, может, забрать тело на вскрытие, это же врачи – мало ли что им там в голову взбредет…
– А-а… – Мария Федоровна понимающе кивнула и торопливо удалилась из зала.
Пока она по телефону договаривалась с диспетчером «Скорой», я решил от нечего делать проверить умирающему пульс. У себя я обычно без труда находил на запястье отбивающую такт сердца артерию, но с Палычем проделать этот простой прием оказалось проблематично. Лишь через некоторое время стала ощущаться едва уловимая ниточка пульсирующей крови.
– Сказали, что через несколько минут будут. – Мария Федоровна из дверного проема недоверчиво таращилась на мои сложнейшие диагностические манипуляции.
– Надо спуститься вниз, встретить – у вас же домофон до сих пор не работает.
– Ах, ну да, точно. Конечно, Арсенчик.
Я незаметно скривил презрительную рожу. Еще раз назовет меня Арсенчиком – и квартира достанется более дальним родственникам соседа! Арсенчик, тьфу ты! Меня от подобной модификации всего аж передергивает. Да я, случалось, шикарнейших женщин из-за такого обращения с моим именем бросал, не задумываясь (ну, было один раз, правда, после пары заводных коктейлей). То ли дело меня называют на работе – Арсенал! Гордо, мужественно, да и одноименный футбольный клуб сам по себе солидный – не какой-нибудь там «Шинник».
