Как мужчина рядом с Элли.
Эми зачарованно таращилась на картину, ведь она была слишком мала, чтобы запомнить её в прошлое Рождество.
— В кукольном домике у викария тоже живет семья — мама, папа и ребёночек, прямо как у нас, только я уже большая.
Элли взглянула на стоявшего рядом высокого мужчину, смотревшего на Эми так, словно получил прекраснейший из даров. И слегка охрипшим голосом произнесла:
— Всё верно, дорогая. Это особая семья. Вот это Мария, это Иосиф, а это младенец Иисус.
— Как красиво.
Эми пришла в восторг.
Даниэль покрепче обнял Элли и повёл вперёд, поскольку викарий уже начинал церемонию.
— Возлюбленные мои…
В коттедж Даниэль с Элли возвращались одни, промёрзшая трава хрустела под ногами. Сопровождало их лишь предвосхищение. Даниэль растопил внизу очаг, потом поднялся наверх, чтобы зажечь ещё один в спальне, пока Элли собирала кое-что на ужин. Они ели почти в молчании, медленно, изредка пригубливая вино, запивая им пирог с дичью, который принёс Даниэль.
Он отложил нож и вилку и произнёс со скупой улыбкой:
— Ни слова не идёт на ум, ни кусок в горло не лезет, любовь моя, когда я так хочу тебя. Не подняться ли нам наверх?
Элли робко кивнула.
Крепко обхватив за талию друг друга, они поднялись по лестнице. Элли вспомнила, как с каким трудом тащила его верх по лестнице в первый раз, его упорное мужество, сопровождающее каждый шаг, и почувствовала новый прилив любви. Как далеко они ушли за такое короткое время…
Когда они добрались до спальни, она заколебалась, вдруг поняв, что ей следовало бы пойти раньше его и переодеться в ночную рубашку. Она взглянула на занавеси напротив алькова, где стояла кровать, и подумала, не зайти ли за них, чтобы там переодеться. Будет немного неудобно. Да и вся эта комната не так уж велика.
Элли взглянула на Даниэля, и все её вопросы и сомнения растаяли в голове как дым, когда он наклонился и нежно поцеловал её в губы. Она приникла к нему, возвращая поцелуй со всем жаром страсти, и зарывшись любящими пальцами в его волосы, нащупала под короткими кудрями зарубцевавшийся шрам. Элли смогла легко найти то место, где у него была рана, вокруг которой она тогда выстригла ему волосы.
Даниэль почувствовал, что она дрожит. Он так хотел её, хотел нырнуть с ней в постель, сделать своей, взяв её со всею страстью одним сильным движением. Она была его! Его любимая. Одна в его сердце. Элли. Чьи влажные поцелуи покрывали сейчас его лицо. Такая нежная, тёплая, щедрая. Он ощущал гордость, изначальную, гордость собственника.
