За время службы в царской армии я встречал всяких офицеров. Были среди них и честные, храбрые командиры, относившиеся к солдатам так же хорошо, как поручик Якунников, но больше было таких, как Яковлев и Зайченко, не считавших солдата человеком.
Пройдет немного времени, и таким офицерам отольются солдатские слезы. И не только им, но и их хозяевам, тем, кто посылал нас на убой… Недаром ведь солдатская масса сыграла такую выдающуюся роль в революции.
Однако же не будем забегать вперед, а вернемся к солдатскому житью-бытью.
Вечерами, когда солдаты отдыхали, наш начальник поручик Якунников часто оставался с нами, беседовал, расспрашивал, кто как жил до армии. Как-то подошел он ко мне, а я собрался писать письмо брату в Москву. Увидев на заготовленном конверте адрес, Якунников спросил:
— Вы москвич?
— Нет, я родился в деревне, в Рязанской губернии, там у меня отец и мать живут. А в Москве я работал несколько лет, там и школу окончил — фабричную, вечернюю.
— Нелегко тебе, видно, приходилось. Отец, поди, помогал?
— Нет, ваше благородие, нуждались мы, земли мало, а семья у отца большая — десять человек детей: семеро сыновей и три дочери.
— А это у тебя все книги? — указывая на мой набитый ранец, спросил командир. — Расскажи мне о себе, о семье.
Он внимательно слушал мой рассказ о нелегкой нашей жизни. Трудно было отцу с матерью прокормить такую ораву: земли не хватало, да и та никудышная, плохо родила. А уж учиться — и думать не могли. Только я да еще один брат ходили в сельскую школу, а остальные остались неграмотными. И как только исполнялось кому из нас лет 14–15, так отец отправлял в Москву на заработок — на фабрику или завод. Дошла очередь и до меня. Мне едва минуло 14 лет. Отец и мать пришли со мной на станцию. Мать по русскому обычаю перекрестила меня, надела на шею крестик и, глотая слезы, сказала:
— Прощай, сынок, работай честно. Трудно тебе будет, родной, но все же лучше, чем здесь пропадать… Родителей не забывай.
Старший брат мой, чтобы получить для меня работу, за полгода раньше записал меня на очередь на мануфактурную фабрику Цинделя, где сам работал уже несколько лет. Меня приняли и поселили в общежитие вместе с братом.
Вскоре я узнал, что при фабрике имеется вечерняя школа. Поступил. После 10-часового рабочего дня по два с половиной часа занимался в вечерней школе. Окончил я ее через два года, но уж очень хотелось учиться дальше. Поступил на вечерние курсы счетоводов. Их тоже окончил и начал работать конторщиком, но вскоре был призван в армию.
