Примерно так выражались настроения офицерского корпуса ресторана «Эспадрон», выходящего окнами на place Vendome, чего нельзя было сказать о представительницах прекрасного пола. Шепке сделал свое черное дело. Две из них оказались журналистками из «Тагеблатт», тотчас поспешили воспользоваться полученным шансом. Сказать, что Кречмер был зол как черт, — ничего не сказать. Уж про его-то нелюбовь к прессе ходили легенды. Сейчас он как раз переживал последствия очередной атаки берлинских издателей, требовавших от него написать книгу вроде приновской. Кречмер только что не кусался, когда пару дней назад пришел прямой приказ из ставки Дёница. Это очень озадачило бедного Отто, но приказа ПАПЫ (!) он ослушаться не мог. А «муки творчества» были очень тягостны прусскому морскому офицеру, каковым был Кречмер. Это артистичному Шепке и сентиментальному Ройтеру нравится такое внимание. Другое дело Кречмер. И он не нашел ничего лучше, как искать убежище от этих назойливых журналисток у Бахуса, и через некоторое время был таков, что Ройтер и Шепке просто переносили его из ресторана в ресторан, как грузчики в Гамбурге таскают мешки с желтоватым тростниковым кубинским сахаром.
Девушки-корреспондентки оказались очень милы и общительны. Пожалуй, даже чересчур общительны. Шепке удалось очаровать их с первых слов. Ну да он не был бы Шепке в таком случае. Конечно же, они договорились дать эксклюзивное интервью. И прямо сейчас, в номере наверху. Ночной Париж в окне!.. Мы живы, и мы герои! Гарсон! Пять, нет, шесть шампанского нам в номер!..
* * *
Казалось, прошло несколько секунд полной отключки. Ройтер стал слышать звуки. Это были звуки утра. В ванной лилась вода, по комнате расхаживал Шепке и пинал разбросанные вещи.
— Здрасте! Ерш вашу насрать!
— Что было… — прохрипел Ройтер.
— Знаете, герр лейтенант, БЫЛО ВСЕ!!! — Шепке хохотнул.
— Чё такое? Ничего не помню… — Ройтер обхватил голову руками и стал растирать виски. Впечатление было такое, что внутри черепа было набито мясо, а не мозги. Обычное парное мясо. Или как будто задница втиснута в череп. Причем, заметим, чужая задница. Он попытался принять вертикальное положение. Его повело, он боком сполз с дивана на пол.
— Ну, вы, батенька, и нарезались…
В дверь постучали. Мальчик принес конверт. «Для господина Ройтера!»
— Пусть положит на столик, — проговорил Ройтер, пытаясь встать на четвереньки. Ноги слушались очень плохо. — Дать суда… — Хельмут потянулся за конвертом, столик опрокинулся, и на ковер высыпались фотографии.
