А что она? Она отнеслась ко мне благосклонно, но еще благосклоннее — к одному школьному приятелю из старшего класса, переехавшему к нам из Феллина.
Тем временем, однако, произошло нечто, что некоторым образом приоткрыло дверь в мое будущее.
Зимой я сочинил для последнего номера нашего школьного журнала юмореску, в которой описывал некое происшествие на катке: «Брюзга обрызган». Об этом прослышал главный редактор митавской газеты барон Оргис фон Рутенберг. Он попросил меня показать ему опус — и неожиданно напечатал эту историйку в своей газете. Я еще подписал ее дурацким псевдонимом Ганс Герн, хотя должен сказать, что меня все называли именно Гансом и на первых книгах стоит имя Ганс; лишь в 1909 году я вернулся к тому имени, которым меня окрестили, — Иоганнес.
Кроме того, я начал новую пьесу, и очень непростую. Из немецкого Средневековья, как и многие до того. Но на сей раз речь шла о религии. Главный герой был юноша-лютеранин, пьеса называлась «Послушник». Я долго над нею бился. По заглавию можно судить и о содержании. Грешная любовь монаха. Из чего понятно, какими мыслями была занята голова шестнадцатилетнего человека. Но понятно и то, что меня начали занимать религиозные вещи.
И о запутанных проблемах стихосложения я должен был теперь думать постоянно. «Никому не сказывай кроме мудрецов» прозвучало для меня как откровение. И вот, оставшись однажды дома один, я решил попробовать, а не получатся ли и у меня стихи.
Они получились. Причем стихи был не о бурах, не о картинах природы или временах года, нет, я написал о Святом Духе. Что по-своему, как мне кажется, показательно.
В Духов День он входит в дом,
И березовым веет листом.
Свежий запах гонит прочь Затхлость, хвори дочь.
Приветствую тебя, Дух Свят,
Тебе душевно всегда рад.
О, ты, что звезды на небе святишь И в каждом атоме сидишь.
Ведь без тебя я был бы нем,
Не соль земли — я был никем.
Лишь ты поднял меня с земли.
Твое мне Слово отвори.
Ты и во мне, великий Дух,
Вострепетал и не потух.
Не покидай меня, прошу,
В твоем огне легко дышу.
Прости, что был такой балбес.
Открой мне мир твоих чудес,
Крылом своим меня обвей,
Дарами звезд меня согрей.
Мирские сети разомкни,
Меня на волю отпусти;
Дай юному к тебе восстать,
Тебя во славе восприять.
Вопреки своим обыкновениям, эту стихотворную конструкцию я показал матери, некоторым сестрам, классному руководителю. Все они только покачали головой, никому- то стихотворение мое не понравилось.
В то время я был влюблен, если я ничего не путаю, во Франциску, которая была, кажется, чуть старше меня; во
