Жизнь на восточном ветру. Между Петербургом и Мюнхеном - Иоганнес фон Гюнтер

Вниманию читателей предлагается уникальная книга. Она давно уже вошла в привычный обиход просвещенных специалистов как по русской литературе Серебряного века, так и по немецкой — эпохи «югендстиля». Без нее не обходится ни один серьезный комментарий к текстам Блока, Белого, Вяч. Иванова, Кузмина, Гумилева, Волошина, Ремизова, Пяста и многих других русских авторов начала XX века. Но ссылки на нее отыскиваются и в работах о Рильке, Гофманстале, Георге, Блее и прочих звездах немецкоязычной словесности того же времени.

Уникальность книги обеспечена тем, что ее автор, уроженец Курляндии (ныне — Латвия) из немецкой семьи Иоганнес фон Гюнтер (1886–1973), на заре своей литературной карьеры в равной мере поучаствовал в культурной жизни обеих стран — и Германии, и России. С 1906 года его стихи, статьи и книги издавались в Германии, его пьесы ставились на подмостках немецких театров, и в то же время он не только постоянно печатался в «Аполлоне», самом модном русском литературном журнале 1910-х годов, но и был его штатным сотрудником. Месяцами он жил в Петербурге, а потом — на месяцы же — перемещался в Дрезден, Берлин или Мюнхен. И всюду был вхож в литературные салоны, редакции ведущих журналов, издательства. Фигаро здесь, Фигаро там. Единственная в своем роде судьба.

Такая «амбивалентность» могла быть присуща только выходцам из прибалтийских стран, некогда колонизованных, по сути дела, в ходе прусского «дранг нах остен» (натиска, стало быть, на восток), а позднее входивших в состав Российской империи. Вспомним, что и крупнейшие мыслители Германии восемнадцатого столетия Кант и Гаманн какое-то время профессорствовали у себя в Кенигсберге, пребывая на русском коште. Знаменитейший земляк Гюнтера Якоб Михаэль Райнхольд Ленц, стяжав славу в Германии как отец-основатель литературного движения «Штурм унд Дранг», то бишь «Буря и натиск» (дался им этот натиск), проделав противоположный Гюнтеру путь, окончил свои дни в Москве; правда, всего лишь в скромной роли гувернера барских детишек, но все же преуспел выдать Карамзину рекомендательное письмо к другу своей юности Гёте — своего рода патент на благожелательный прием в Веймаре.

Однако второго такого литератора, как Гюнтер, который водил бы дружбу и сотрудничал одновременно с самыми знаменитыми русскими и самыми выдающимися немецкими писателями своего времени, больше не было. Ни до, ни после него. Да и как переводчик он, пожалуй, самый усердный строитель моста между обеими литературами за всю историю их отношений.