В тот вечер мы устроили себе праздник. Да и когда мы обходились без праздников? Блей был тоже к ним неравнодушен, но зато он весь день и работал как проклятый, а мы только болтали и болтали и казались себе гениями, которым все позволено.
Вот и Вальтер вскоре сильно поиздержался. Так что когда его вместе с женой пригласили отдохнуть на юге Германии какие-то богатые родственники, он охотно воспользовался этим приглашением и исчез на два месяца.
Мне тоже нужно было подумать о заработке.
Блей сообщил об одном издателе, с которым он поговорил о моих русских планах. И однажды вечером он повел меня к нему — в то время как Вальтер поджидал меня в роскошном по тем временам, отделанном мрамором и плюшем кафе «Луитпольд».
Ганс фон Вебер лишь недавно открыл свое издательство, но уже хорошо заработал на детских книгах и альбоме рисунков Альфреда Кубина. Но он был честолюбив и просил Блея помочь ему развернуться по-настоящему. В лице Блея он, конечно, нашел самого подходящего человека, ибо Блей просто фонтанировал идеями.
Он издал у Вебера галантную «Книгу маркизы» с рисунками и акварелями Константина Сомова; затем инструктивную и легкомысленную антологию немецкой эротической поэзии семнадцатого — восемнадцатого веков — «Садик удовольствий для мальчика»; «Опасные связи» Шодерло де Лакло и забавную чертовщину «Биондетту» Казота, кроме того, и первого Клоделя, переведенного на немецкий. Теперь он хотел пристроить Веберу Брюсова.
Вебер и в самом деле заключил со мной договор на новеллы Брюсова, которые должны были выйти осенью под названием «Республика Южного креста» и за которые он обещал мне выплатить пятьсот марок при подписании договора (в виде окончательного расчета). Пьеса «Землетрясение» Брюсова должна была выйти в 1908 году, еще раньше, в 1907-м — тоненький сборник сказочек Сологуба. На все эти вещи я получил права от самих авторов. За Сологуба я должен был получить двести марок по выходе книги. Наконец, я должен был прочитать свои стихи, после чего Блей и Вебер стали обсуждать возможность издания антологии русской лирики, а также издания моего сборника, так как моя «Сводница» понравилась Веберу. Я, понятное дело, был вне себя от счастья.
Ганс фон Вебер был умным саксонцем, точно знающим, чего хочет. Он был довольно высок, ладно скроен, с лицом не то чтобы слишком интеллигентным, скорее бюргерским, то есть выражающим скрытую угрозу. Его темные волосы были расчесаны на самый тщательный пробор, и вообще к его облику очень пошел бы монокль, который он, однако, не носил. Он был человеком размашистым, громким, по-мужски остро-ироничным и слегка сальным в своих анекдотах. Вообще-то он должен был бы показаться мне скорее несимпатичным, но, признаюсь, в тот вечер он мне понравился. Франц Блей ассистировал мне в этих переговорах великолепно; тот насмешливо-ядовитый тон, с которым он вправлял мозги хитрому саксонцу, был неподражаем. Блей вообще был в моих глазах просто идеалом писателя мирового класса. Hommes de lettres, возвышающийся над любым издателем.
