Я, конечно, мог лишь в общих чертах описать Лютеру то, что затевал мой тартуский книготорговец. О деталях нужно было договариваться письменно. В том числе и о жалованье главного редактора.
Лютер сразу же согласился возглавить журнал, у него не было претензий и к его названию; он тут же предложил мне стать постоянным сотрудником, сказав, что будет охотно печатать мои переводы. А в целом такой журнал действительно отвечает назревшей потребности. Многочисленные немцы в России обрели бы орган печати, соответствующий их чаяниям.
Следующий вечер, вполне веселый, мы провели у поэта Бахмана, который устроил роскошный ужин с отменным вином и полнозвучными стихами. На прощание он подарил мне красивые ранние выпуски из серии «Инзеля». В приподнятом настроении я отправился от него на вокзал. Но не поехал сразу в Тарту. Сначала я заехал в Митаву. Очень уж хотелось похвастать перед родителями своими тартускими успехами.
А в самом Тарту я появился перед самым первым своим выступлением, на которое отправился не без легкого головокружения.
Когда я открыл дверь, ведущую из «артистической» в зал, я обомлел. Зал был полон, но публика состояла, по-ви- димому, из одних женщин, потому что виднелись сплошь дамские шляпки — ничего, кроме дамских шляп.
Потом выяснилось, что было и несколько мужчин: очень славный директор местного музея, поклонник поэта Эрнста Хардта, с которым мне доводилось видеться, затем график Рольф фон Хёршельман, с которым я через восемь лет познакомился поближе в Мюнхене, в доме Вольфскеля; теолог Райнхольд фон Вальтер, а также известный конферансье Хельмут Крюгер, от которого я получил письмо уже после Второй мировой войны.
Четверо мужчин и сто сорок женщин.
Прошло и это. Было даже много аплодисментов — полтора часа спустя, когда я закончил. Но я и сам при этом чуть не кончился, так что хотел как можно скорее убраться восвояси.
Однако не удалось. Несколько дам втянули меня в разговор, ибо желали в точности знать, что я пишу, где печатаюсь и как мне понравился Тарту. А некоторые из них даже пригласили меня к себе в ближайшие дни на чашку чая.
Кроме того, в артистической меня дожидался какой-то молодой человек. Он вызвался меня проводить. А по дороге пригласил в дорогой ресторан, где накормил фазаном с майонезом из крабов и мороженым с фруктами — деликатесами, которые мне еще не приходилось пробовать. Ко всему прочему и шампанским, знатоком которого я тоже еще не был.
То был Райнхольд фон Вальтер.
