Он уже видел сквозь ветровое стекло усатое, сплюснутое ушами шапки лицо шофера. Место рядом с ним пустовало. Кузов был прикрыт брезентом.
«Сейчас заорет, и Ксения все узнает!» — мгновенно мелькнула у Лешки мысль. Он затормозил, выскочил из машины и побежал к трехтонке. Усатый притормозил.
— Поворачивай оглобли. Не проедешь, — сказал он без обиняков.
— Висит?
— Висит. Видишь, обратно везу. Чего голову подставлять? Груз несрочный, не сгниет, не скиснет — запчасти. Становись за мной, езжай след в след.
— Мне обратно нельзя, — сказал Лешка.
— Как знаешь. Между прочим, легковушка проскочила. При моих глазах. Рискованный такой обормот… «Была не была!» — говорит… Один ехал!.. — кричал усатый вслед Лешке, уже бежавшему к своему «газику».
От этого последнего сообщения Лешке не полегчало. Он не мог с Ксенией идти на «была не была».
Лешка оглянулся на Ксению: спит! Удивительно, как она крепко спит. Измоталась, верно. Хирургия эта самая — тоже не легкий хлеб.
Лешка старался думать о Ксении, об ее работе, о чем угодно, но мысль о махине, висящей там, впереди, овладела уже всем его существом, как нестерпимая зубная боль, погасившая все.
Проскочить? Это легче всего. И он везучий, Лёшка. Прошлой весной в паводок угодил, на самой кромке удержался! Да чего былое вспоминать, вчера, как завьюжило, тоже мог в момент пропасть! Стоит только утерять чувство дороги…
Но чем больше доводов в пользу своей везучести накапливал в памяти Лешка, тем крепче укоренялось в нем решение искать другой выход.
«Не тот случай, — говорил ему какой-то внутренний голос, — не рисковый случай. Проскочить можно. Проскакивать не буду».
И не хотел об этом думать — само думалось: в прошлом году груженый самосвал, словно пушинку, снесло под откос снежной лавиной. Стихия! Безобидные пушинки, легкость, невесомость летящего снега… И все это, накапливаясь, превращается в полную свою противоположность: в лавину, которая движется, не теряя своей массы, а все более уплотняясь. Белое, безглазое, холодное чудовище!
Поднялся ветер. Пошел снег. Он летел косо, мелкий, сухой — его было слышно, словно град, — и такой частый, что его пелена скрадывала дорогу. «Дворник» работал натужно. Лешка убрал скорость. Теперь продвигались медленно, пробивая завесу снега.
Преодоление трудного пути отвлекало водителя от мысли о предстоящем. Поворот вырос неожиданно.
Лешка снял шапку, вытер обильный пот со лба. Глянул в зеркальце. Сначала на пассажирку: удивительное дело — она спала! Потом на себя — вид был неприглядный. Он провел рукой по спутавшимся волосам, нахлобучил ушанку и потихоньку выбрался из машины.
