Но странное дело, я и не заметил, как она опутала меня. Ничего не мог с собой поделать, она околдовала меня своей леностью. Много я думал, как это произошло? Но толком ничего не разобрал. Скорее всего она на самом деле в меня втюрилась. Вот так сразу в темноте, ведь мы и лица друг друга плохо различали. А на свету уже стала смотреть на меня как-то уводяще. Я вижу — баба испеклась, неровно дышит, ну и стало мне мерещиться, что и я в нее того.
Так или сяк, но прокатали мы с ней ночами целую неделю. Я уже немного успокоился, хотя ее фигура по-прежнему сильно волновала меня. Только теперь мне этого показалось мало. Захотелось чего-то еще — видеть ее больше, что ли. Да и с ней было по-настоящему здорово. Она, как никто, была нежная. Такая спокойная, ласковая кобылка-простушка. И что меня особенно притягивало — никуда меня не тянула, ничего не требовала… В конце концов я говорю:
— Мы это… в воскресенье в кино хотели сходить, ты не передумала?
— Ах! — еле слышно выдохнула она и опять радушно так, ласково: — Конечно, черноглазый мой! Давай днем. Я хоть на тебя днем погляжу, а то мы все ночью, как жулики какие…
В воскресенье я прифрантился: надел новую рубаху, пиджак — все как положено. Одеваюсь, а сам думаю: «Эх, и почему мой отец не крупный начальник? Жил бы сейчас припеваючи, уж ясное дело, не вкалывал бы по ночам». Хотелось шикануть, подрулить на своей машине, укатать Цветочек на дорогах (я Цветану Цветочком звал) и в собственную квартиру. Часок проклинал отца, что он ничего не добился, часок нафуфыривался, потом еще прикидывал, в какой кабак после кино податься, а времени до свиданки все еще уйма.
Мы договорились на два часа, но в начале первого я выскочил из дома. Приплелся к кинотеатру, взял билеты, жду. Половина второго, без четверти, без десяти — проклятые стрелки топчутся на месте. Наконец-то два! А ее нет. Пять минут, десять — не идет. Все глаза проглядел — не видно. До этого всегда точно приходила, и вот тебе раз! Как-то не по себе мне. Дрейфлю стою, как мальчишка. А что дрейфлю, и сам не знаю. И чего мне без нее так паршиво?! Совсем что-то раскис, слизняк, а не парень. Встряхнулся, решил — баста! Сейчас отчитаю ее, чтоб в следующий раз вприпрыжку бежала. Со мной такие штучки не проходят. Такие номера пресекаю сразу, а чуть что — пока! Только меня и видели.
Я уж начал подбирать резкие словечки, смотрю — спешит моя толстушка. Подошла запыхавшаяся. Рот открыт, дышит часто:
