Наконец подошло время, а ее нет. «Может, передумала? — мелькнуло в голове. — Да вряд ли. Вроде расстались нормально. Наверно, выдерживает время, так, для фасона. Нет, вон идет. Молодчага! Так и надо! Настоящая женщина приходит вовремя, это разные копуши опаздывают, а резину тянут — вертихвостки. Ух ты, а разодета-то! Вид обалденный! В красном платье, как пожарка. И взгляд приковался ко мне».
Подошла, поздоровалась, и я так и расплылся. Она ждет, что я скажу, а у меня рот до ушей, рассматриваю ее, как невидаль какую. Да так оно и было: платье-то на ней было узкое, и грудь прямо разрывала ткань. Какая-то сумасшедшая грудь! Она не давала мне покоя. Когда я смотрел на нее, земля уходила из-под ног. Я же говорю, она была очень полная — как раз то, что я особенно люблю.
В ту ночь я шпарил вовсю. Быстренько сгонял на завод и стройку, и не успела Цветана и глазом моргнуть, я уже подкатил к леску. Ну и пошло, поехало. «Прогуляемся, погодка — блеск!» — а сам рукой туда-сюда по ее бедрам. Она только вздохнула:
— Ах! — и под моим натиском сдалась.
Тут уж мы впились губами друг в друга. «Теперь нас никто не оторвет», — мелькнуло.
Потом, покуривая, я подумал, что слишком просто все получилось. «Наверно, у нее такое бывало не раз». Особенно я решил не расспрашивать, чтоб не ревновать к прошлому. Я, кстати, ревнивый до чертиков. Как все бабники. Но все-таки вякнул:
— Ты что, частенько так?
Она глубоко вздохнула:
— Не думай обо мне плохо… Почему-то все вы такие… Не уступаешь сразу — для кого бережешься? Недоступных называют ханжами, а доступных — шлюхами.
Она отвернулась.
— Да это я так, к слову. Мне-то это до лампочки. Я ни капли не ревнивый.
Она еще раз вздохнула и вдруг зашептала:
— Дурачок, мой черноглазый. Я сразу поняла, что ты не такой, как все, — и заласкала меня до мурашек.
По дороге к ее дому она тихонько напевала, иногда прерывалась и что-то рассказывала о кино и какой-то своей подруге.
Я был развеселый — слов нет. Четко. Если уж я захотел — кому угодно понравлюсь. Я считаю, к каждой бабе можно подобрать ключик. Надо только терпенье, а куда спешить? Больше скажу, нет недоступных женщин — есть скучные мужики. Вот так вот.
Проводив ее домой, я небрежно бросил:
— Завтра на том же месте.
Она улыбнулась и кивнула.
«Особенно волочиться за ней не буду, — решил я, забираясь в кабину. — Покручу немного, а там придумаю какую-нибудь легенду и отвалю. Мне жену надо подыскать. А то привыкну еще, потом трудно будет рвать. Я себя знаю. Мне привязаться — раз плюнуть. Затащит девчонка к себе, и начнется — там гвоздь вбить, ведро вынести. Дальше — больше. Остался на ночь, а там — заботливо завтрак и ласки разные. Смотришь, ты уже охмурен. Нет уж, дудки!»
