Я обнял ее. Щеки моей коснулись холодные губы, она дышала часто и глубоко.
— Нас могут увидеть, — прошептала она.
Мы огляделись. Белесые космы растянулись по берегу. Брезжило утро, но до рассвета было нескоро.
Мы забрались в густую чащу из молодняка и кустарника. Ира присела на разостланное одеяло и запрокинула голову. Гибкое тело тряслось от напряжения, жалось ко мне и ерзало нетерпеливо. И чем больше одолевало меня желание, чем жестче я теребил маленькую тугую грудь, чем сильнее кусал покорные губы, тем требовательнее становилась Ира, она разбросала ноги и тянула, тянула меня к лобку, прижимала руки мои к разгоряченному взмокшему животу и, вскидывая ноги, открывала мокрые алые губы, пылавшие изнутри чувственно и жарко. Я уже начал побаиваться, как бы она не взбесилась, не исцарапала, не искусала меня. Но кровь хлынула в члены. Я начал разворачивать ее и уже закинул на свое плечо ее ногу, но она вдруг высвободилась и повалила меня набок. Больно сжала Его, отпустила и затем, взявшись обеими руками, поцеловала Его:
— Можно?
Меня раздирало желание, я хотел сильной активной борьбы, я плохо понимал, зачем ей это надо, но промолчал. Она опустила ресницы и как-то отрешенно, медленно разевая рот, уткнулась лицом в низ моего живота, я вскрикнул от неожиданности: мятущийся кончик ее языка задрожал на самом чувственном месте. Потом закружился, словно опутывая веревкой, у меня все горело, каждое прикосновение вздувало вены, я твердел как кость, напряжение было так велико, кровь приливала с такой силой, что казалось, не выдержу и брызну высоким красным фонтаном.
Я ощутил всю шершавую полость языка. Больно оттянув кожу вниз, она вылизывала оголенную, отполированную головку, другой, свободной рукой сдавила мошонку, перекатывала ее содержимое, длинно оттягивала кожу и перебирала ее быстрыми пальцами, растрепанная голова ее дерзко хозяйничала в моих ногах. Она то откидывалась — и я видел торопливое движение нижней челюсти, — то рьяно крутилась вокруг оси, то хищнически набрасывалась и как бы рвала мою плоть. Я изнемогал. Одним касанием языка она бросала меня из стороны в сторону. Я выгибал спину, резко откидывался вперед, каждая мышца вздрагивала от этих прикосновений, ребра мои гудели, ударяясь о жесткую сучковатую землю, но я снова и снова предлагал себя, вдавливал ее голову в пах, норовил ткнуться в глаза, в лоб, в уши. И вдруг меня больно ужалило. Я вскрикнул и оттолкнул Иру. Но с ней было не совладать. Она обхватила укушенную головку губами и туго выжала ее. Еще раз, еще. Это длилось довольно долго. Я таял, как петушок на палочке. Потом она ввела меня далеко за щеку и, вытянув губы трубкой, медленно и звучно вывела. Движения ее постепенно учащались, я начал двигаться в такт, пытаясь забраться дальше, как можно дальше, пока она не поперхнулась и не закашлялась. И тут меня прорвало. Я испугался, попытался высвободиться, но она сжала руки и быстро, быстро, причмокивая, закивала головой, жадно глотая фонтанирующие соки, высасывая их, не теряя ни капли, требуя еще, ненасытно теребя и раздразнивая мои члены.
