— Целых пять штук… — пробормотал Джей, качая головой и отпуская руку Айланы. — Да-да, я слышал.
Откуда у нее пятеро детей? — подумал он, прикидывая, что женщине лет двадцать пять… ну, двадцать семь, никак не больше. Впрочем, если начать рожать в двенадцать, к двадцати пяти можно обзавестись и десятком.
Айлана улыбнулась.
— Правильно, пять. — Она неожиданно взяла его за руку, ее темно-серые глаза сверкнули. — А знаете что? Давайте и в самом деле встретимся вечером! Сегодня или завтра — как вам будет удобнее.
Джей задумался. Мысль о встрече с Айланой вне казенных стен почему-то его обрадовала, но сегодняшний, да и завтрашний рабочий день грозил затянуться до бесконечности.
— Я бы с удовольствием, — пробормотал он. — Но, боюсь, освобожусь довольно поздно.
— В котором часу? — Айлана слегка прищурилась. — Хотя бы примерно?
— Может, в девять или даже в десять, — ответил Джей, внутренне напрягаясь от страха, что она может передумать.
Айлана пожала его руки и отпустила.
— Вот и замечательно! Давайте, я запишу вам адрес. Когда освободитесь, тогда и приезжайте.
Они подошли к столу, и Джей достал чистый лист. Айлана, взяв ручку, крупным размашистым почерком вывела на белой поверхности несколько слов.
— Значит, до вечера. Удачи, детектив Уоддингтон. — Она еще раз улыбнулась и убежала.
Шарлотта позвонила, когда Джей обменивался мнениями о налетчиках с местными полицейскими. За прошедший день, как ни странно, он вспомнил о ней раза два — был слишком занят работой и мыслями об удивительной Айлане Перис.
Голос Шарлотты безжалостно вернул его во вчерашний день. Ему на миг сделалось тошно, но он без труда совладал с собой. Сегодня ему с блеском удавалось быть таким, как обычно, — железным детективом, копом со стальными нервами.
Извинившись перед коллегами, он вышел в коридор.
— Прости, Шарлотта, я очень занят.
Она грустно усмехнулась.
— Как всегда. Еще скажи, что ты не в Вашингтоне.
— Угадала. Я в Окленде, — сухо произнес Джей.
— Как далеко, — тихо произнесла Шарлотта. Она тоже пришла в себя. Больше не пыталась рыдать или истошно кричать. Говорила спокойно, но чуть более утомленно, чем прежде. — Ладно, раз уж ты и в самом деле занят, поговорим в следующий раз. Если же выкроишь для меня минутку-другую…
Лучше бы она закатила еще истерику. Или начала о чем-нибудь его умолять, угрожать, в конце концов. Так ему было бы легче. Тогда бы он просто прервал разговор и с чистой совестью вернулся к делам. Ее же сдержанность и искреннее страдание в голосе всколыхнули в сердце боль, на которую весь сегодняшний день ему удавалось не обращать внимания.
