Элис зябко поежилась: ледяной ветер проникал в салон машины, ноги в тонких кожаных сапогах замерзли. Надо было одеться теплей, но она ведь не знала, что здесь будет так холодно. Она поднесла к губам ладони и попыталась согреть их дыханием.
— Достань у меня из кармана перчатки, — посоветовал Мэтью. — И будет лучше, если ты разуешься и спрячешь ноги под пальто. Нам сейчас только простуды не хватало.
— Тебя никто не заставлял ехать! — Элис понимала, что не права, но не могла остановиться. — Если бы ты не появился в редакции…
— Ты хочешь сказать, что и в болезни Элизабет виноват я? — насмешливо спросил он. — Хорошо, если тебе от этого легче, я согласен взять всю вину на себя.
— Ты… Ты совершенно невыносим! — нервы Элис были на пределе. — Останови машину и убирайся! Я не хочу тебя видеть!
— Тогда закрой глаза, — спокойно посоветовал он. — И постарайся успокоиться.
Она раздраженно хлопнула рукой по колену: этот человек нарочно выводил ее из себя, ему явно доставляло удовольствие мучить Элис. Но сейчас придется потерпеть, а через несколько часов, когда они доберутся до Рэдстока, она уж точно навсегда с ним распрощается.
— Ты едешь слишком медленно. — В Элис словно бес вселился. — Так беспокоишься за собственную жизнь?
Мэтью предпочел промолчать, но это лишь сильнее распалило ее. Злые слезы закипали на глазах, руки дрожали: любое неверное слово или жест могли вызвать бурю. Почему он так равнодушен? Элис уже забыла, что совсем недавно обещала себе вообще не замечать Мэтью.
— Ты отказываешься со мной разговаривать? — спросила она, всхлипывая. — Ну конечно, великолепный мистер Дэймон решил играть в героя до конца. И давно ты стал таким смелым? Помнится, в Риме даже пикнуть не посмел, когда…
Мэтью резко притормозил, и Элис бросило вперед: если бы не ремень безопасности, она неминуемо разбила бы лицо о ветровое стекло.
— Что ты делаешь? — испуганно воскликнула она.
Он обхватил ее за плечи, крепко сжал и медленно проговорил, глядя прямо в глаза:
— Замолчи, пожалуйста.
Элис вздрогнула от неожиданности: в этом голосе была холодная ярость и явственно слышалась угроза. Не стоило доводить Мэтью до такого состояния, но теперь уже все равно.
— И не подумаю! — вызывающе ответила она. — Ну, что ты со мной сделаешь? Ударишь? Выбросишь из машины?
Она увидела, как на плотно сжатых губах появилась улыбка: так улыбаются взрослые люди шалостям капризного ребенка, снисходительно и устало.
— Я знаю, как тебе тяжело, но попытайся взять себя в руки, — сказал Мэтью. Он достал из кармана плитку шоколада и, отломив кусочек, протянул Элис. — Вот, возьми, и будь хорошей девочкой.
