– Быстро доедай, и идем к машине, – скомандовала она. – Мы с тобой спрячем труп.
Я чуть не подавилась бутербродом.
– Идем к машине? – повторила я. – Ты что же, всерьез полагаешь, что я способна оттопать еще восемь километров для того, чтобы совершить противозаконное деяние?
– Ты уже совершила противозаконное деяние, не оповестив милицию, – беспечно откликнулась подруга. – А насчет того, что идти пешком действительно не в кайф, ты, пожалуй, права. Поедем на велосипедах.
– Ну уж нет. Я никуда не поеду, – твердо сказала я. – Ты поступай, как хочешь, а я буду сидеть тут и жечь одежду.
– Дело твое, – холодно сказала Адела. – Только если ты не хочешь мне помочь, я немедленно позвоню в милицию и сообщу, что ты угнала мой «Мерседес» и вдобавок из ревности убила моего бывшего возлюбленного.
– Ну ты даешь! – восхитилась я.
– Я делаю это ради любви, – гордо вскинув голову, объяснила Адела.
Для прогулки на велосипеде Адела одолжила мне свою майку, шорты и босоножки. Восемь километров – путь неблизкий, и по дороге я решила выяснить, чем малахольный Бобчик на сей раз не угодил моей темпераментной подруге.
– А из-за чего вы поссорились? – спросила я.
– Он хотел, чтобы мы поженились! – с видом оскорбленного достоинства сообщила Адела.
– Неужто он осмелился сделать тебе столь непристойное предложение? – съязвила я.
– Если бы только это, – мрачно сказала Адела. – Все гораздо хуже. Он хочет ребенка. Видишь ли, фармацевтической империи в ближайшее время понадобится наследничек.
– Ну зачем ты так, – тоном утомленного психотерапевта произнесла я. – Мужчины, конечно, странные существа, и иногда у них даже возникает извращенное желание иметь ребенка от любимой женщины. Не стоит из-за этого швырять в них камни.
– Табуретки, – поправила меня подруга. – И пуфики.
– Извини, похоже, я потеряла нить разговора. – Я тупо взглянула на подругу и чуть не въехала в дерево. – При чем тут табуретки и пуфики?
– Я швырнула в него табуреткой и пуфиком, – объяснила Адела. – Вернее, сначала пуфиком, а затем табуреткой. Пуфиком до того, как он ушел первый раз, а табуреткой после того, как он вернулся.
– За то, что он хотел на тебе жениться? – осторожно поинтересовалась я.
– За то, что он хотел надеть на меня цепи рабства, – гордо произнесла подруга. – Пусть не думает, что сможет меня купить.
– И ты бросила в него табуреткой непосредственно после того, как он сделал тебе предложение? – История была столь захватывающей, что я позабыла и о жаре, и о предстоящем укрывании трупа.
