Житие Одинокова | страница 12
Священник посмотрел на него с одобрением, а новый друг-журналист просто застыл с открытым ртом. Одиноков смущённо засмеялся:
— Вот, вспомнилось, не помню, откуда. Но не Энгельс, точно.
Отец Анатолий взморщил свой лоб:
— Если не ошибаюсь, это фраза из «Деяний апостолов». Но каким чудом?..
Мирона всего корёжило, он не мог говорить. Наконец прошептал:
— Вася! Ты что, учил наизусть поповские бредни?!
— Неужели, сын мой, ты верующий? — как эхо, проговорил отец Анатолий.
— Нет! Что вы! Это из детства… Родители по всей стране возили, заводы какие-то строили, а школ там не было, ну и учили меня все кому не лень. Один старик был, химик, он ещё с Менделеевым знался, натаскивал меня по химии. А заодно преподал Слово Божие. Я маленький был, мне нравилось читать. Хорошо запоминал. Но я атеист! Комсомолец! Понимаю, что это всё сказки старых времён.
— Ладно, — махнул рукой отец Анатолий. — Ни до чего мы не договоримся. Может, лучше ещё по стакану чаю?
— Можно, — согласился Мирон, всё ещё не сводя изумлённых глаз с Василия.
— Да, батюшка, — вздохнул Василий. — Чего там спорить. Давайте чаю.
— Николай! — позвал проводника батюшка…
На другой день, в Новосибирске, отец Анатолий попрощался с ними, с проводником Николаем, с другими пассажирами. Он уходил по перрону, с саквояжем в руке — большой, заметный; некоторые встречные отворачивались, но были и такие, кто подходил за благословением. Ребята и проводник стояли у окон, смотрели.
— Этот нигде не пропадёт, — завистливо сказал Мирон.
— Сколько стоять будем? — спросил Вася проводника.
— Долго будем, — неласково буркнул тот.
— Успеем сходить купить газеты?
— Успеете. И несколько раз прочитать успеете. Вагон перецеплять будут.
Они вышли на перрон, огляделись: батюшки уже не было видно. Зашли в здание вокзала, купили газет, пива и копчёную курицу с рук. Из радиорупора лилась песня:
Мирон, только что отучившийся на филологических курсах, возмутился фразой «С песнями борясь и побеждая».
— Получается, что народ борется с песнями и побеждает их, следуя за Сталиным. Ну скажи, я прав?
— Там же запятая должна быть, — лениво отбрёхивался Василий. Он хотел спать.
— На слух поди улови эту запятую. А песня-то не абы про кого, а про Сталина! И такая халтура. Или вот: «Сталин — наша слава». Консонантное скопление согласной «н». Два «н» сливаются, и звучит как «стали наша». Так нельзя… А вот ещё лучше: «Песнями любви и изобилья», получается какой-то поросячий визг: и-и-и… Какой графоман это написал? Ты не знаешь?