— Да, что-то такое я помню… — признался Мирон, а Вася буркнул, недоверчиво глядя на попа:
— Но ведь религия — отживший пласт культуры, согласитесь.
— Вы оба имеете право так думать, можете смело меня переубеждать. Попробуйте.
Они попробовали. Спорить с хорошо подкованным священником было трудно! Они ему про равенство в труде, а он им цитату из Писания о том же самом; они про созидание ради общего интереса — а он опять цитату; прямо-таки получалось, что коммунизм и христианство — едва ли не одно и то же.
— Коммунизм желает уничтожения частной собственности, — горячился Мирон. — А при царизме церковь поддерживала существовавший тогда порядок, то есть частную собственность и эксплуатацию человека человеком. И сама эксплуатировала крестьян.
— Церковь призывала к человеколюбию, — возражал отец Анатолий. — И разве не находим мы в трудах святого Иоанна Златоуста слов: «Для нас предназначено скорее общее, чем отдельное владение»?
— Какой вы трудный собеседник, отец Анатолий, — пожаловался Мирон. — Ничем вас не проймёшь. Наверное, оттого, что вы знаете свои тексты, а мы свои: Маркса, Энгельса — и не можем спорить на равных.
— Маркса и Энгельса мне довелось читать, — не согласился с ним священник. — В ссылке была, знаете ли, библиотека. Фонды её небогатые я все осилил. Энгельс писал, что социализм существует давно, а своего господства он достиг в виде христианства. И Ленин говорил, что классовая борьба вначале велась под знаком религии.
— Где это он такое говорил?
— Я не помню. Вам виднее, вы знатоки текстов своих кумиров.
— Ни Энгельс, ни Ленин не были верующими. И товарищ Сталин тоже атеист.
— Сталин — первый в России глава государства, имеющий семинарское образование.
— Это он нарочно там учился, чтобы обмануть царизм, — отверг этот довод Мирон.
— Помяните моё слово, со Сталиным православие получит свой шанс.
— Скорее рак свистнет, батюшка, — смеялся Мирон.
— Это вы зря, — покачал бородой батюшка. — Сталин очень умный человек, уж вы мне поверьте. Он не может не учитывать, что советский народ — в основном верующий. Перепись населения показала в 1937 году, что две трети сельских жителей и одна треть городских — верующие.
— Данные той переписи признаны ошибочными… — начал Мирон, но Вася прервал его. Он, когда дошло до цитат из Писания, как-то задумался. Сидел, морщил лоб, шевелил пальцами, будто пытаясь что-то вспомнить, и вдруг выдал:
— «Все верующие были вместе и имели всё общее. И всякую собственность разделяли всем по нужде каждого».
