».
Во время этой остановки леди полностью проснулись. Объявив себя умирающими от жажды и измученными, они выпрыгнули из кареты в ту же минуту, как лакей опустил подножку.
Оливия как раз собиралась выйти, когда Лайл, пешком на сей раз, подошёл к двери экипажа.
— Я знаю, ты говорил, что берёшь командование на себя, но мы должны остановиться, чтобы поесть, — сказала она. — Мы умираем от голода.
Благодаря фурору в «Соколе» она так и не позавтракала. В Уэре она была ещё слишком сердита, чтобы подумать о еде.
— Я не собирался морить тебя голодом, — сказал Перегрин. Он предложил ей руку, и Оливия приняла её, между делом игнорируя совершенно неуместную волну возбуждения, поднявшуюся в ней, пока она торопливо спускалась по узким ступенькам. Как только девушка уверенно стала на землю, она высвободила руку и направилась к гостинице.
Однако она не смогла его опередить. Граф широким шагом легко её догнал.
— Я бы остановился раньше, если бы ты мне напомнила, что не позавтракала, — заговорил Лайл. — Тебе лучше не полагаться на то, что я буду обращать внимание на такие вещи. Если я не голоден, то вообще забываю о еде. В Египте, когда мы путешествуем, я не думаю о пище, поскольку об этом заботятся слуги. Более того, мы обычно путешествуем в дахабейе [10], вместе с поваром, провизией и кухонными принадлежностями. Нам не нужно останавливаться, чтобы поесть, в попутных гостиницах, которых и так немного за пределами Каира. Плавать на дахабейе всё равно, что путешествовать вместе с домом.
Образы возникли у Оливии перед глазами, достаточно яркие, чтобы заставить её забыть о неприятных чувствах.
— Как это должно быть замечательно, — проговорила она. — Грациозная лодка плывёт по Нилу, матросы в белых одеждах и тюрбанах. Полностью отличатся от всего этого.
Она махнула рукой, обводя двор.
— Вы скользите посередине реки. Рядом с другой стороны раскинулся великолепный вид. Полоса зелени с буйной растительностью. Где заканчивается зелень, начинаются пустыня и горы, и там, среди них, виднеются храмы и гробницы, призраки древнего мира.
Они уже вошли внутрь к тому времени, как Оливия закончила описывать своё видение. Она обнаружила, что Лайл рассматривает её так, словно неведомую закорючку на обломке камня.
— Что? — спросила она. — Что такое? У меня слишком открыта шея?
— Как легко это у тебя выходит, — сказал он. — Воображать.
Для неё оно так же естественно, как дышать.
— В данном случае это больше похоже на воспоминание, — ответила девушка. — Ты посылал мне свои рисунки и акварели, и у нас есть целые горы книг.
