Все это происходило на фоне возрастающей напряженности внутри Дагестана. Экономическое положение, в котором оказалась республика, усугублялось, и на фоне этого активизировались силы, оппозиционные нынешнему руководству.
Местная знать смотрела на Магомедова, взывая — «доколе терпеть беспредел Колесникова?»
Низы — «доколе терпеть беспредел местной власти?!» Люди выстраивались в очередь у гостиницы, где проживал Колесников, и требовали довести дело (дела) до конца. Десятки заявлений о коррупции в органах власти Дагестана становились объектами изучения. Местная милиция и республиканский прокурор только руками разводили: не проходило и дня, чтобы Колесников не требовал очередных санкций на выемку, обыск или задержание. И каждый обыск заканчивался изъятием целых арсеналов оружия и взрывчатки, огромных, астрономических для республики сумм, неведомо как оказавшихся в руках скромных чиновников.
Примечательно, что одним из результатов работы группы Колесникова в Махачкале был рост доверия к центральной власти и правоохранительным органам. Практически с нуля их рейтинг соответственно возрос до 40 и 95 процентов. В ряде мечетей прошли благодарственные молебны.
Расследование 1998–1999 годов по делам о взрывах в Махачкале выходило за пределы криминальных убийств. Все чаще выдвигались исключительно экономические версии. Было ясно, что весь бизнес, вся экономика Дагестана поделены между собой могущественными криминальными кланами, которые нет-нет да и посягали на чужую долю пирога.
Даже власть становилась предметом коммерции. Один из высокопоставленных на тот момент министров, в какой-то миг оставшийся без портфеля, сетовал автору и просил поддержки: «У меня нет столько денег, чтобы заплатить за должность». Однако следственная бригада скоро доказала обратное. Особняки, машины, наличность в не мереных объемах… Помощники Колесникова и следственная бригада просто дымились от многочисленных проверок по сигналам, от которых волосы вставали дыбом.
Колесников был упрям и последователен. Магомедали упрям и настойчив. Магомедали понимал, что одно неосторожное движение — и ситуация может взорваться межнациональным конфликтом. Колесников понимал, что спровоцировать такой конфликт могут только коррумпированные преступники, стремящиеся выйти из-под действия закона.
Искры летели от этой схватки до самой Москвы. Спецкоммутатор по очереди соединял министра внутренних дел России Степашина то с Колесниковым, то с главой Госсовета. Степашин говорил правильные слова, успокаивал, но хранил нейтралитет, предоставляя возможность следствию самому разобраться в ситуации. Принимать ту или иную сторону он считал неэтичным, всегда выступая за независимость следствия, полностью полагаясь на компетенцию следственной бригады.
