— В гостях не принято привередничать, когда тебя угощают, — сказал он. — Я старался, готовил, а он, смотрите какой, нос воротит. Набил брюхо бананами и доволен. Если так, будешь есть одну лапшу, никаких тебе деликатесов. Переведи.
Кашлис перевел. Там-Там послушно затряс головой, взял ложку и начал быстро есть, почти не разжевывая пищу.
— Так-то лучше, заодно научишься здесь хорошим манерам, — сказал сразу подобревший Алтынов. — Потом приедешь домой и всех удивишь. Все вокруг только и будут говорить: «Ах-ах, ну кто бы мог подумать, наш старина Там-Там вернулся из России настоящим джентльменом! Вы бы видели, как он уплетает овощное рагу!» Кстати, и нам не мешало бы перекусить, еще много осталось. Плохо, что ты не захватил с собой выпивки.
— Нет проблем, я могу прогуляться до магазина, — вызвался Кашлис. Понимая, что несколько сплоховал при первом знакомстве, он решил теперь показать себя в более выгодном свете и заодно выяснить, что, собственно, за птица этот панужаевский друг. Кашлис участвовал в деле с самого начала, а этот тип возник откуда-то только сейчас и сразу же поставил его в полуподчиненное положение. С Кашлисом подобное случалось не впервые, люди быстро угадывали в нем какую-то слабину — он и сам ее в себе чувствовал, но дать определение этой слабине не мог и видел причину все в том же отсутствии места под солнцем, что автоматически отводило ему роль вечно задвигаемого в тень. «Призраком во плоти» назвал его как-то один из приятелей. Кашлис тогда оскорбился, но оскорбился именно потому, что эти слова показались ему очень близкими к истине.
Взяв сумку, он поднялся по лестнице и вышел из подвала на улицу. Ближайшая точка, где торговали спиртным, находилась через квартал отсюда. Толстая туча зависла как раз над его головой и сыпала редким, но крупным дождем, тогда как остальная часть небосвода была безоблачна, а сзади в проем меж домами светило заходящее солнце. Навстречу ему со стороны вещевого рынка тянулись группами и поодиночке китайские торговцы, с грохотом волоча по асфальту снабженные колесиками клетчатые баулы. Некоторые из них деловито переругивались по-китайски, изредка облагораживая свою речь невнятными потугами на русский мат. Посреди тротуара на вытащенном из мебельного магазина диване сидела в ожидании транспортного средства семья из четырех человек, тоскливо поглядывая на небо и пытаясь прикрыть своими телами мокнущую под дождем покупку. Руководимый прекрасным порывом души, мужчина в грязной рабочей спецовке — по всей вероятности, грузчик — вызвался посидеть рядом с ними, чтобы увеличить покрываемую площадь дивана, но был отвергнут и, презрительно сплевывая, удалился под навес у магазинного крыльца.
