Сердце ее упало. Он с ней согласился. А она надеялась, что он возразит.
— Но ведь «мало» — это не значит «ничего», — с отчаянием произнесла она.
— Конечно, — кивнул он. — Например, мы вращаемся в одних кругах. — Гевин обнял ее крепче. — С тем лишь отличием, что ты принадлежишь к высшему обществу, а я нет. Я всего лишь подделка, и люди об этом знают.
— Ты не подделка. — На миг она забыла о терзающей ее боли. — Ты заработал свое право находиться среди этих людей, тогда как большинство других получили это право благодаря своему рождению.
Если уж кто и подделка, так это она сама. Первую половину своей сознательной жизни она прожила как избалованная наследница состояния, в котором не было и цента ее труда. Единственное, что она заработала, — это скандальную репутацию, тень от которой будет преследовать их семью всегда.
— Что-то мне подсказывает, что ты также заплатила немало, чтобы принадлежать к этому обществу. — Гевин нежно прижался к ее губам, и его поцелуй ничего от нее не требовал, наоборот — давал ей все.
— Давай сойдемся на том, что каждый из нас заплатил свою цену. — Она с радостью приняла его поцелуй, чтобы забыть о неприятных мыслях. За одним поцелуем последовал другой, и Темпест не успела заметить, как оказалась снизу, прижатая сверху мужским телом.
После ночного разговора, который закончился так же, как начиналась эта ночь, Темпест чувствовала себя совсем без сил. Наконец ей хотелось спать, но она боролась со сном. Тело еще хранило следы его губ. Щетина оставила на нежной коже груди маленькие царапины, и сейчас они напоминали о безудержной страсти их первой ночи.
Никто и никогда не любил ее так жадно и одержимо. Даже во сне Гевин не выпускал ее из своих объятий, продолжая свои ласки.
До этой ночи она не осознавала всей глубины своего одиночества.
— Детка, спи, — пробормотал Гевин, внезапно проснувшись. — Что еще случилось?
Как сказать то, чего не выразить словами?
Она повернулась на бок и провела рукой по его лицу. Гевин напрягся, но через секунду расслабился, позволив ей изучать себя.
Ее пальцы коснулись невидимого шрама возле левой брови. Еще один, поменьше, был чуть ниже глаза.
— Это откуда?
— Неудачное падение со скейтборда.
— Ты умеешь кататься на скейтборде?
— Почему тебя это так удивляет?
— Сама не знаю.
— Почему бы тебе не допустить, что мне, как и многим мальчишкам, просто нравилось кататься?
— И падать?
Он лениво усмехнулся.
— Не падая, не научишься кататься. Только через падение можно чего-либо добиться.
