В нем снова вспыхнуло желание, и мужчина с досадой подумал, что никогда еще самоконтроль не давался ему так тяжело.
На ней было платье, сверкающее и переливающееся мягким светом в лучах прожекторов. Или этот свет исходил от нее? Папарацци не отставали от нее ни на шаг.
Стоя в VIP-зале, Гевин прислонился к стене, не спуская с нее глаз. Он не любил бывать в таких местах, но сегодня сделал исключение. Ради нее.
Темпест подошла к нему. Знала она или нет, но ее бедра двигались в такт музыке, и Гевин, не отрываясь, смотрел на волнующие изгибы тела.
— Гевин, я уверена, что стена не упадет, если ты от нее отойдешь.
— Почему ты думаешь, что я стою здесь из-за нее?
— А почему ты тогда здесь стоишь?
— Такие развлечения не для меня.
— Почему ты в этом уверен? Ты так часто бываешь на подобных мероприятиях?
— Зачем? Я и так знаю, что всякие тусовки мне быстро надоедают.
— Правда? А мне нравится быть среди людей.
— Я заметил.
Гевин во все глаза смотрел на нее. Щеки Темпест порозовели, глаза блестели, но ее движения показались ему какими-то скованными. Что ее тревожит?
— Тебе здесь совсем не нравится? — разочарованно спросила она.
— Совсем. Я не вижу в этом никакого смысла.
— А веселиться ты не пробовал? Немного взбодриться, расслабиться?
— Значит, сейчас ты веселишься? — усмехнулся Гевин. — Или это один из новых способов расслабиться?
Она недоуменно посмотрела на него.
— Папарацци, — лаконично ответил он.
— Пойдем. — Темпест потянула его за собой, туда, куда не проникал свет прожекторов. — Садись.
Гевин молча подчинился, стараясь удержаться от того, чтобы не обнять ее за плечи и не прижать к себе. Вместо этого он спросил:
— Ну и зачем мы здесь?
— Здесь никто нас не увидит и не услышит.
— Если ты хотела избежать чужого внимания, стоило ли уезжать из дома?
— Стоило. Потому что мне точно известно, что консьержка из моего дома любит поболтать. К тому же она охотно делится сведениями по крайней мере с двумя газетами. Она всегда в курсе, когда у меня были гости — особенно мужского пола — и сколько они у меня пробыли.
Гевин взял прядь ее волос и намотал на палец, восхищаясь их мягкостью.
— Почему ты не съедешь?
— Потому что на другом месте будет то же самое.
— Я не верю, что в таком большом городе, как Чикаго, невозможно найти более спокойное место, учитывая твои возможности.
— Я устала переезжать, вот и все, — улыбнулась Темпест, избегая смотреть ему в глаза. — Вся моя жизнь — сплошное притворство. Я всегда приветлива с незнакомыми людьми, легко завожу знакомства и делаю вид, что они самые близкие мои друзья.
