И командование не могло обходить вниманием его подвиги, так что скоро Фигнер дорос до полковника.
Дар небес
Все, кто имел с ним дело, отмечали совершенно непонятные (тем более для такого возраста) наполнявшие Фигнера знания. Не только лингвистика, но и математика, астрономия, русская и европейская история, выдавали в нем как будто бы профессионала. Он отлично знал римское право, античную и средневековую историю… да непонятно было — что там вообще крылось в его голове.
Чувство Родины у Александра Самойловича было развито чрезвычайно сильно, и жизнь и смерть за нее он почитал единственной своею задачей. Но умереть ему пришлось не за нее. А сама смерть связана с именами двух очень известных людей того времени, с императором Александром I и влиятельнейшим графом его Алексеем Андреевичем Аракчеевым.
Фигнер погиб вдали от России, якобы утонул в 1813 году вместе с лошадью при переправе через Эльбу.
Надо еще сказать, что этот человек здоровье имел просто отменное.
Глава XIII. Всесильный граф
(Продолжает XII)
Биография графа Аракчеева продемонстрировала еще раз, что чины и звания на Руси далеко не всегда были связаны со знатностью и богатством, но и нередко просто с человеческим талантом. Алексей Андреевич вышел из очень небогатой и незнатной семьи, графский титул получил лишь на государственной службе. А карьеру свою сделал незаурядной энергией и талантом. Представление о нем, как о тупом деспоте, совершенно неправильное. Отличный офицер-артиллерист, Аракчеев стал автором первого по настоящему основательного отечественного учебника по артиллерии. Был очень способен к математике и расчетам, в молодости отличался от своих сверстников быстрым умом, а в более взрослые годы считался на редкость сильным полемистом, способным ради выигрыша в споре доказать и такое, чего сам никогда не думал.
Да, был резок и груб. Но далеко не всегда. Грубость не составляла основу его натуры. Ей была вспыльчивость в купе с неспособностью контролировать себя в такие минуты.
До некоторой степени графа оправдывает и то, что он относился к типу людей, которые полагают, что все в этой жизни делается слишком медленно, а можно и нужно гораздо быстрее. Поэтому на государственном уровне у подобных личностей всегда случаются и успехи и срывы. А дальше — кто что больше и лучше запомнит. Антимонархическая большевистская историография очень старалась показывать тут только черное.
«Аракчеевщина», как зажим либерального умонастроения и создание утеснительного образа жизни — «военных поселений», конечно, не выдумка.
