Загадка старой колокольни | страница 9
Сначала я увидел за рекой где-то далеко-далеко на горизонте в сиреневой мгле зелёную полосу лесов. Казалось, кто-то там разлил жидкий изумруд, и он, подогретый щедрыми солнечными лучами, закипает, шевелится. Над ним фиалковый пар струится — лёгкий, летучий, и чем выше поднимается, тем больше голубеет.
Постой, да это же небо!
Какой бескрайний океан синевы! Какое раздолье! Расправь крылья и пари в нём, лети беспрепятственно во все стороны! Ничто тебя не остановит, ничто не помешает твоему полёту!
Со мной творилось что-то необыкновенное. Я будто вправду стал птицей: столько лёгкой голубизны влилось в мою грудь!
Не сдержался, почти крикнул:
— Лёнчик, иди скорее сюда!
А сам глаза опустил ниже, на реку. И опять же я никогда её не видел такой!
В яркой зелени далёких лесов она начиналась тоненькой белёсой ниточкой. Попетляла то влево, то вправо. А потом с двух сторон к ней присоединились ещё два волоконца, переплелись и уже ниточка стала похожей на шнурочек, который чем ближе подвигался к городу, тем становился шире, превращаясь в ленту.
Заблудилась она в духовитых лесах, заметалась меж кустов чернолоза, а когда выбежала, наконец, в низинку, откуда ни возьмись, большая сороконожка. Понюхала та голубую ленту реки тупым носиком и побежала по шелковистому атласу, обрадовавшись, что тельце своё хотя бы здесь не будет тащить по лугам.
Говорю я об этом Лёнчику, а он смеётся:
— Это же мост железнодорожный. Переброшен он с одного берега на другой, а по мосту товарный поезд идёт.
Не знаю, долго ли я ещё любовался бы открывшимся передо мной раздольем, если бы Лёнчик решительно не напомнил:
— Не забывай о деле!..
Я торопливо вынул фотоаппарат и сделал несколько снимков.
Но главным для нас был часовой механизм, и мы, запрокинув головы, затоптались вокруг него. Нам повезло, потому что яркий луч солнца, ворвавшись в окно, упал как раз на винтики, колесики, валы и пружины, серые от пыли. И в этом освещении мы увидели на корпусе механизма какую-то позеленевшую табличку с надписью. Но что на ней написано, разобрать не могли, потому что прикреплена она была выше человеческого роста.
Вот когда мы с Лёнчиком искренне пожалели, что такие маленькие.
— А давай так, — предложил Лёнчик, — я нагнусь, а ты становись мне на плечи.
— Давай, — согласился я.
Лёнчик ухватился двумя руками за рейку, согнулся в какой то неуклюжий знак вопроса, а я, балансируя, чтобы не упасть, полез к нему на спину. Когда я на четвереньках уже стоял у него на плечах, он выпрямился. Но я всё равно до пластинки не достал.