— Ты не бойся, потрогай, — милостиво разрешил Борька. — Этот воротник еще и теплый. Сам — теплый! Понимаешь? И как будто дышит. Электроника… Транзисторы… Чего только не напридумывали для этих проклятых капиталистов. Живой воротник… Ишь ты!
Катя Суровцева в онемении уставилась на красавца Пирамидона, не подававшего никаких признаков жизни.
— А как его носить? — спросила она, сгорая от нетерпения.
— Запросто, — спокойно сказал Борька. — Тут к воротнику специальные ремешки прилагаются, ободочки, завязочки… Сначала надеваешь пальто… — объяснил Борька. — Сверху кладется на шею воротник и прикрепляется. А чтобы не потерять воротник, нужно его, на всякий случай, держать руками за вот эти штучки, похожие на лапки.
С этими словами Борька положил бездыханного Пирамидона на шею и плечи Суровцевой.
А тяжелый какой — воротничок! — ойкнула Кэт. — А теплый какой!
Последнее слово техники, — сказал Самохвалов, кусая губы, чтобы не расхохотаться. — Так… Не шевелись… Сейчас мы его закрепим… — и Борька перекинул через голову Кэт ремешок, который был с двух сторон прикреплен к двум широким, как ошейник, ободкам. Их мы заранее надели на Пирамидона — так, чтобы ему было удобно.
— Ну, я пошла, — молвила Суровцева. — Представляю, что сейчас будет! — и она осторожно — чтобы привыкнуть к обкатываемой ноше — ступила за дверь.
Воротник, конечно же, имел успех куда больший, чем ее диктофон и моя футболка вместе взятые. На Катю Суровцеву сбежался весь дом. Распахнулись окна. Поджав хвосты, разбежались кошки. Старушка со второго этажа над нами, которая целыми днями сидела в своей коляске у окна на балконе, перекрестилась и воскликнула:
— Батюшки вы мои! Конура ходячая!.. Тьфу!.. Тьфу! С нами крестная сила… — и она осыпала себя градом крестных знамений.
И тут Борька, приблизившись к «воротнику», шепнул ему на ухо:
— Голос!.. Пирамидон, голос!
Транзисторы «воротника», реагирующие только на голос Борьки Самохвалова, вмиг пробудили дисциплинированного Пирамидона от спячки, он открыл глаза, задергался и залаял.
Все захохотали, а старушка на втором этаже сжала ладонями щеки и выкатила глаза. Суровцева, оглушенная лаем Пирамидона, поначалу остолбенела, а потом, в ужасе, волчком завертелась на месте, визжа и пытаясь сорвать с себя пальто.
— Замри, Пирамидон! — шепнул Борька, карауливший, чтобы плененный Пирамидон вел себя прилично и, чего доброго, не покусал нашу модницу, только сейчас сообразившую, что ее жестоко разыграли. — Пирамидон вновь послушно превратился в воротник, и Катя, плача, отстегнула ремешок и, покинув пальто, бросила его на соседнюю скамейку и стала пинать беднягу Пирамидона, смирно лежащего у изголовья пальто, зло приговаривая:
