— Подумаешь — кроссовки! — протянул Самохвалов. — Эка невидаль…
— Вот и невидаль! — запальчиво подтвердила Суровцева. — У тебя-то таких нет! Ни у кого из вас нет. А мне папа привез. Из-за границы. Такие у нас пока не продают.
— Вместе со справкой привез? — хохотнула Марта, и Суровцева, посчитав ниже своего достоинства отвечать тем, кто обут в кеды из магазина «Спорттовары», горделиво вынесла из спортзала свою — слов нет, красивую — сумку «Адидас».
— Видали — чучело? — вздохнул Самохвалов после долгого молчания, щекоча стальную ногу «козла» носком кед. — Поняли, зачем она так вырядилась? Специально — всех подразнить, покоя лишить. Чтобы завидовали: «Ах, какая сумочка!», «Ах, какие кроссовки!», «Какая супермайчонка!«, «Надпись какаянькая!..»
«Козел», на котором только что восседала Кэт, щекотки не боялся — стоял смирно.
— Подумаешь — надпись! — скривила губы Марта. — «Я — чемпион!» Будто не могли придумать что-нибудь получше.
Самохвалов поддержал:
— Они этих маек миллион штук выпустили, вот теперь каждый из владельцев ходит по земле и орет своей майкой на всю улицу: глядите, я — чемпион!.. Да на всех этих чемпионов и рекордов не напасешься.
— Сам-то ты кому угрожаешь? — засмеялся я.
— Никому не угрожаю… — растерялся Борька. — С чего ты взял?
— А вот с этого! — и я ткнул пальцем в майку Самохвалова, на которой разевал пасть мультипликационный волк. Из этого клыкастого жерла клубком выкатывался знаменитый клич — «Ну, погоди!»
Самохвалов усмехнулся:
— Это не я, это волк. А я — смирный.
— Вот и Кэт — не чемпион. Так… — я неопределенно махнул рукой. — Ходячая майка. И добавил:
— Как говорит Акрам — «На экскаватор хоть гектар парусов навешай — все равно не поплывет».
„ПОДПИШИТЕ МЕНЯ В ПЕЧАТЬ!"
В раздевалке Самохвалов деловито спросил меня:
— К Сиропову в редакцию когда пойдем? Завтра?
— Почему завтра? Разве ты уже заготовил заметку? Ты же сам слышал: пропуск в газету — заметка. И не простая, а какая-то там особая…
— Проблемная! — с готовностью подсказал Борька. — Он так говорил.
— Вот-вот!
— Ну и накатаем давай. Разве не пора наконец с Суровцевой разобраться?
— Ты хочешь пожаловаться на ее кроссовки и майку? — усмехнулся я. — Ничего не выйдет. Во-первых, не напечатают. А если и напечатают, она все равно станет говорить, что завидуем.
— А если не называть ее фамилии?
— Это как же?
— А так… Вообще… Написать про хвастунов. Про тех, которые чужие заслуги себе засчитывают. Ведь откуда у Кати все эти шмотки? Сам слышал — батя ей подарил. Вот она, получается, у бати славу украла.
