— Мы пришли сюда с мирной целью. Чтобы больше не лилась кровь и чтобы вы, сложив оружие, занялись мирным трудом и искупили свои грехи перед народом.
— Каковы условия перемирия? — У курбаши не поворачивался язык сказать «условия сдачи».
— Сколько вас? — спросила Зайнаб, оставив без внимания его вопрос.
— Одиннадцать.
— А посреднику вы говорили, что пятнадцать.
Курбаши промолчал.
Зайнаб продолжала:
— Условия сдачи точно такие же, какие до вас принял курбаши Джяйлоо Бекмурад. Вы их хорошо знаете. Завтра утром явитесь в гарнизон и сложите оружие. Все, — решительно закончила она и обернулась к Сан' ату: — Поехали.
Сан'ат не тронулся с места.
— Пусть сначала уедут они.
Косым поворотил коня и, отъехав немного, повернулся в седле:
— Если можно, мы придем сегодня, как только стемнеет.
Зайнаб было сказано, что остатки банды курбаши могут явиться когда хотят и откуда хотят, и она ответила Косыму — пусть приходят, их встретят.
Косым Зульфи ускакал. Его адъютант, гремя доспехами, погнал коня следом.
— Видимо, стесняется, вот и решил приехать в темноте, — сказала Зайнаб, когда оба всадника исчезли в лощине.
— Бедняга! — с иронией произнес Сан'ат. — Когда-то у него было восемьдесят джигитов, а в башке целый мир грез и мечтаний…
Всю обратную дорогу Зайнаб весело шутила со своим приемным сыном и громко смеялась.
— Приходи вечером в контору, книгу будем читать, — сказала Зайнаб, когда они въезжали в кишлак.
Уже давно Сан'ат в свободное время читал ей вслух книги, которые у него имелись, и если книга была на русском языке, то и переводил как умел. Сама Зайнаб была неграмотна, но в разговорах с Караваевым, Каримовым или другими товарищами в подходящий момент не без гордости подчеркивала, что «мы с Сан'ат-джоном книги читаем».
Да, заместитель председателя революционного комитета не умела ни читать, ни писать и на государственных документах вместо подписи прикладывала большой палец, обмакнув его в чернила.
Покружив по улочкам Душанбе, арба наконец остановилась у здания с выбеленными стенами.
Сан'ат достал из кармана бумагу, разгладил ее и вошел в дом. Умар и Васильев, сидя на корточках у маленького арычка, который протекал на улице, омыли потные лица, четвертый конвоир встал в тень раскидистой чинары.
Через минуту Сан'ат появился вместе с рассерженным человеком.
— Нечего волынку тянуть! Отводи, кончай дело и возвращайся, — гневно говорил мужчина. — Поведете теперь пешком, — и, обратившись к арбакешу, добавил: — А ты свободен.
