Он понимал, что она поддразнивает его, но у него не было настроения играть в игры. Должно быть, Анна нерушимо верила в его рыцарское чувство чести. Он был горцем и играл по собственным правилам. А сейчас делал все возможное, чтобы не преподать ей урока, касающегося пределов мужского терпения и сдержанности.
— Берегитесь, леди Анна. Не напрашивайтесь на неприятности, которые можете навлечь на свою голову. — Напряженность его взгляда не оставляла сомнений в смысле его мышления. — Ведь не я пришел без приглашения в вашу комнату.
Крошечная голубая жилка на ее шее забилась сильнее, а на щеках загорелся нежный румянец. Но в ее глазах, в ее прекрасных тёмно-синих глазах он все еще читал вызов.
— Думаете, я проявляю к вам большой интерес? — спросила Анна.
Артур замер.
— Не беспокойтесь. Я здесь ни при чем. Это Сквайр рвался к вам.
Она наклонилась приласкать щенка, игравшего на соломенном матрасе.
— Ведь так, малыш?
Щенок тявкнул и зарылся мордочкой в плед.
О, черт! Эта проклятая собака вовсе не играла: она пыталась что-то достать.
— Вон! — сказал Артур, пытаясь отогнать надоедливого маленького ублюдка.
Но было слишком поздно. Анна это увидела.
— Что у тебя там? — спросила она щенка.
Прежде чем Артур успел ей помешать, Анна вырвала из пасти щенка уголок пергамента, который зверек нашел под пледом.
Артур чертыхнулся. Как, скажите на милость, он объяснит наличие у него карты угодий ее отца? Он понимал, что должен срочно что-то придумать.
— Похоже на рисунок. — Анна подняла на него глаза. — Это сделали вы?
Артур ничего не ответил. Она снова посмотрела на чертеж, провела пальцами по его линиям.
— Это восхитительно. Изысканно.
Восхищение в ее голосе поразило его больше, чем ему хотелось бы признать. Но не станет же он, как щенок, купаться в ее похвалах.
— Это ерунда! — сказал он резко.
Она смотрела на него слишком внимательно, замечая больше, чем бы он хотел. Однако он ничего не выдал. Лицо его оставалось бесстрастным, и каким-то неведомым образом Анна почувствовала его смущение. Но, к счастью, поняла его неверно.
— Вам не стоит смущаться, — сказала она с нежной улыбкой.
Почему она, черт ее возьми, была такой милой и так улыбалась ему? Он не хотел привязаться к ней. Но невозможно было противостоять ее обаянию.
— Я считаю, что вы чудесно рисуете. Подумать только, как вам удалось запечатлеть сельский пейзаж… Вы видите вещи глазами художника. Вы разбираетесь в перспективе и умеете передать детали.
