— Нет, хозяин оказался мусульманин.
— Мусульманин? — недоверчиво отозвался Бенани. — Так, говоришь, сад по дороге на Айн-Малку?
— Да, мусульманин с мотоциклом. Какой-то Мулай. Почти лысый и ходит вперевалку.
Один из юношей фыркнул. Бенани досадливо нахмурился, но сделал вид, что не обратил внимания. И даже наоборот прикрыл глаза, словно пытаясь представить себе хозяина сада.
— Какой-то Мулай, — повторил Амар.
Бенани покачал головой.
— Нет, не знаю, — неуверенно сказал он.
— Живет еще в таком старом доме.
— С семьей?
— Понятия не имею.
— Так ты к нему заходил?
— А, да. Он сам меня пригласил… Слушай, — вдруг сказал Амар, — если тебе охота узнать, кто там был и чем они занимались, можешь поехать и спросить у него самого.
— Кто, я?! — крикнул Бенани. — Я ведь сказал, что его не знаю. Откуда мне его знать?
— Khlass![71] — сказал Амар, снисходительно улыбаясь. — Ты его знаешь лучше моего. — И, пользуясь случаем уязвить противника, продолжал: — Ты же с ним сегодня вечером виделся.
В это мгновение все непроизвольно привстали. Амар был очень доволен собой. Он окончательно решился говорить начистоту.
— Я больше ничего не могу рассказать тебе о твоем друге, потому что не знаю его. Да тебе и не про него, а про меня хочется все выспросить. Zduq, ну давай, спрашивай.
— Не сердись, — сказал Бенани. Амар рассмеялся. — Мы ведь все друзья. Какая разница, чей это был сад? Главное, что не французский и что ты остался цел.
Все было так, словно бы Амар ничего и не говорил. Он понял, что они не собираются с ним откровенничать, и гадал, сможет ли извлечь выгоду, если будет откровенен с ними, или лучше остановиться и начать играть по их правилам. Наконец он решил чуть повременить.
— Я сначала решил, что ты заговорил со мной, потому что слышал, как я сам с собой разговариваю там, на Талаа.
— Вот еще, нашел причину.
Так, значит, все-таки слышал, подумал Амар, довольный тем, что ему удалось выяснить правду.
— А почему бы и нет? — ответил он.
— Enta hmuq bzef, — недовольно произнес Бенани. — Ты с ума сошел.
Один из юношей что-то шепнул другому, у которого все лицо было усыпано прыщами, и тот неожиданно спросил Амара:
— Ты говоришь, что сначала сам так решил. Ну, а сейчас что думаешь?
Бенани сердито взглянул на него, и Амар рискнул предположить, что это потому, что он не успел сам задать этот вопрос. Он оглядел кафе. Посетителей не было. Кауаджи закрыл дверь и лег спать возле нее. Амар посмотрел на лица пяти юношей, выражение у всех было не слишком дружелюбное.
