«Я читал его на немецком».
«На немецком он, что ли, лучше?»
«Ты любишь читать стихи?»
«Почему бы нет».
Хочу вам сказать, Амалия моя умеет удивлять. В ту ночь удивила меня несколько раз. Была-то всего считанные часы, но с каждым часом она вырастала в моих глазах. А знание стихов и любовь к поэзии вообще возвысило ее в моих глазах. Стихотворение Тагора в ту ночь было для меня псалмом, славящим Амалию. Сказал я ей с радостным сердцем:
«Иди сюда, Амалия, ложись поспать»
«Почему?»
«Потому что ты устала».
«Я не устала».
«Я хочу подать тебе кофе».
«В такой поздний час… кофе?»
«Ладно. Ложись».
«Лечь для кофе?»
«Ну, не для кофе. Для чая. Чаю хочешь?»
«Что? У тебя есть и чай?»
«Есть».
Не знаю, чем на нее повлиял чай, но, во всяком случае, она подчинилась мне и пошла к постели, а я – к примусу. Посреди комнаты мы встретились и улыбнулись друг другу. Бывают у людей такие минуты, когда улыбаются не только лица, а как бы все тело. Я проследил за ней, идущей к постели. Она словно выпрямилась, и походка у нее была легкой. Не парящая, не надо преувеличивать. Деревянные доски пола со скрипом прогибались под ее шагами. Но было что-то легкое и приятное в ее походке. Когда она легла и накрылась военной плащ-палаткой, сказала с такой же легкостью в голосе:
«Пока чай вскипит, сомкну немного глаза».
Я был очень рад этому, извлек тайком из-под груды книг на столе маленький жестяной чайничек. Его я тоже «стянул» из кухни. А что я мог сделать? Нужно же в чем-то заваривать чай. Хорошо, что она задремала и не задавала мне лишних вопросов по поводу чайничка. Я настолько был сосредоточен на заваривании чая и заливке его кипятком, что не обращал внимания на Амалию.
Когда я вернулся к ней с чашкой ароматного чая, Амалия спала крепчайшим сном, как будто проглотила банку со снотворным.
«Амалия!» – воззвал я к ней в полный голос.
Но я уже писал: Амалия, добрая моя душа, была вечно усталой женщиной. Только миг назад была молодой, полной энергии и свежести, но лишь голова упала на подушку, она тут же погрузилась в глубокий сон. Я для нее совершил жертву, заварив чай, ибо сам предпочитал кофе, но она не оценила этого. Чай я купил лишь потому, что он был дешевле кофе. Деньги на дорогу и питание кибуц выдавал мне мизерные. Никогда не заходил по дороге в столовую, брал с собой намазанные чем-либо бутерброды из кухни. Но сколько не экономил, денег не хватало на кофе, сахар, бутерброды, газеты, без которых я не мог пребывать в часы досуга. Ведь должно быть у человека что-то, приносящее ему удовольствие. Даже в кибуце. Чай же был у меня в качестве крайней необходимости. Чай уже остыл у меня в руке. Взглянул я на часы и замер. Третий час ночи! Чего же я удивляюсь тому, что Амалия просто провалилась в сон?
