Вечером за шампанским М. объяснилась.
— Я надеюсь, Серафим, ты помнишь, кому в конечном счёте обязан. Талант вещь спорная. Можно доказать, что талант не талант, а безнравственность или распущенность. Были такие случаи в нашем «Объединении».
И она многозначительно посмотрела на меня. Я помалкивал.
— Добро посеянное и взращённое должно и обязано отплатить сеятелю урожаем, а в противном случае сеятель просто пустит на поле стадо свиней.
Я ещё пуще замолчал.
— Может быть, ты когда-нибудь и пробился быв «Объединение», но вот вопрос, когда? А с моей лёгкой руки ты уже почти на ногах.
Что ж, очень мило. Другого я и не ждал, хотя надеялся на лучшее. Книга проходит сквозь последнее игольное ушко вместе с моим вхождением в райские кущи самой М. Рай лучше всего не откладывать, так как возможно скорое появление прочего её семейства и вообще, лучше бы всё обтяпать сразу после шампанского. Разговор происходил в подвальном кабаке «Объединения», я не торговался, ушко за ушко, но сослался на дела чудовищной важности и отложил всё на завтра.
Назавтра я позвонил Лине. Мы разговаривали мирными дружелюбными голосами, и по этим нашим мирным и тихим голосам я понял, что кто-то от кого-то ушёл безнадежно далеко. Под конец разговора она сказала, что так просто жить ей не по силам, и она решила завести ребёнка, и уже беременна.
— Да? — произнёс я ледяным голосом после секундного умопомешательства и полуминутного матерного молчания, потом наскрёб какие-то жалкие слова и с пожеланием счастливо оставаться убил её голос ударом трубки о рычаг. Эта внезапность разрыва и беременность… Я всегда не любил и даже слегка боялся беременных. Отчего это я не знаю, но так повелось с самого детства. Позже я заметил, что приглянувшиеся мне до этого девушки или женщины, разрожавшись, переставали нравиться мне совершенно. Как будто от них от прежних оставались только оболочки. Они превращались в моём сознании в стреляные гильзы, в отличие от боевых патронов, коими были до выстрела — деторождения. В них полностью исчезала для меня сексуальная притягательность, и ранее симпатичные женщины трансформировались в существа бесполые или среднеполые.
Домашнее задание для начинающего вставать с четверенек российского психоанализа. К чему бы это? Не ко второй ли выставке Сальватора Дали в Москве? А то и к третьей мировой войне. Я слышал от одной бабуси, что война скоро непременно будет. Народу развелось, мол, видимо-невидимо, и все злые как собаки. А это верный знак. Между тем взрыв антиматеринства осел клубами грустной пыли, и мне стало жаль Лину до слёз. Я представил себе её одну, слабую, никчёмную, с ощущением природного долга и бессилием устоять перед ним.
