— Будь я мужчиной, уходила бы из дома, чтобы развеять тоску.
— Но мы женщины, наша доля — смотреть, как растет тоска, пока уже не сможем ее вместить, и она сама не сгинет. И помни: ты женщина, у тебя может появиться другой сын.
— Я не хочу другого!
Поликсена сочувственно погладила женщину по плечу и поднялась. Покачнулась — слишком долго сидела на корточках, ноги затекли. Она оглядела покосившиеся надгробья, клочки жухлой травы, стайки женщин в черном и заметила, что от дальних ворот кладбища ей машут Каратавук с Мехметчиком, не желающие входить туда, где так много печали и женщин. Поликсена торопливо ополоснула руки в корытце с водой, смывая смерть, и вышла на дорожку.
Мальчишки вымазались с ног до головы, изодрали пропахшую смолой одежку, исцарапали сучками мордахи и набрали в волосы иголок, их еще потряхивало от пережитого страха, у них гудели усталые ноги, но они торжествующе и гордо протянули Поликсене клетку. В ней бестолково кружилась встревоженная, недоумевающая голубка с розовой грудкой и красивым черным ободком на шее. Ребята сцапали ее на той самой ветке, где некогда гончар Искандер привязал лоскуток на счастье новорожденной красавицы Филотеи.
13. Доказательство невиновности (2): плохое начало
Дернувшись, отец Христофор проснулся весь в поту от ужаса. Ему привиделось, что в сорняках рая он наткнулся на вздутый, разлагающийся труп некогда всемогущего Господа, над которым хлопотали оборванные, обессилевшие ангелы. По пробуждении ангельские стенания оказались утренними воплями муэдзина. Потрясенный священник несколько раз торопливо перекрестился и пробормотал молитву к Иисусу. Он протер глаза, возблагодарил небо, что видит сочащийся меж ставен равнодушный серый свет обнадеживающе прохладного обычного утра, и счел это скрытым опровержением сна. Отец Христофор потряс головой, проморгался и буркнул под нос: «Господь милосердный!» Поднявшись с тюфяка, он вышел во двор облегчиться, а когда вернулся, жена Лидия уже раскладывала на деревянном подносе оливки, ломти белого сыра и хлеба. Отец Христофор тронул ее за плечо и сказал:
— Жена, мне приснился ужасно страшный сон.
Лидия сочувственно собрала губы в гузку и цокнула языком.
— Это все из-за розовых маков, — сказала она. — С тех пор как маки стали розовыми, а не красными, всем снятся плохие сны. Ничего, не тревожься. Как говорится, «куда ночь, туда и сон».
Священник подергал бороду, чувствуя, как приятно оттягивается кожа на подбородке.
