Сеньор Виво и наркобарон - Луи де Берньер

Вот, зима уже прошла; дождь миновал, перестал; цветы показались на земле; время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей; смоковницы распустили свои почки, и виноградные лозы, расцветая, издают благовоние. Встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!

Песнь Песней Соломона

С тех пор как молодая супруга родила кошку – Неожиданное следствие экспериментов в сексуальной алхимии – и со времени случайного изобретения новой взрывчатки, что опрокидывала законы ньютоновой физики, действуя лишь в радиусе двух метров, президент Веракрус считал себя не только посвященным, но к тому же интеллектуалом. Он стал пересыпать речь малопонятными заумными цитатами из Парацельса и Василия Валентина, вступил в орден розенкрейцеров и полагал себя достойным преемником доктора Джона Ди, Гермеса Трисмегиста, сэра Фрэнсиса Бэкона, Христиана Розенкрейца и Элифаса Леви.[1] Президент бросил читать женские журналы супруги, откуда в основном черпал суждения прежде, и пристрастился к газете «Пресса». События в стране он обычно пропускал, зная, что большая часть новостей, поставляемых его же министерством информации, скорее всего вымышлена, и обращался к зарубежной хронике, а затем просматривал читательские письма. В этой рубрике выступали представители интеллектуальной элиты и избранного круга влиятельных и состоятельных лиц; с недавних пор его превосходительство жадно прочитывал регулярные письма Дионисио Виво, в которых речь всегда шла о наркоторговле. Прочитав последнее письмо, президент сделал пометку в блокноте, что сеньора Виво следует наградить золотой медалью за отвагу «Кондор Анд», но потом вычеркнул, вспомнив, что эта награда вручается только военнослужащим. Тогда он черкнул: учредить новый рыцарский орден для гражданских лиц, решив назвать его «Орден За Творчество Рыцарей». Позже секретарь, не питавший доверия к орфографии президента и не умевший разбирать его почерк, неверно истолкует указание, и потому теперь существует «Орден Затворничества Рыцарей» с собственным гербом. В ордене, кроме президента, никто никогда не состоял. Его превосходительство автоматически становился членом всех рыцарских орденов – привилегия, дарованная волеизъявлением благодарной нации после победы в войне за Свинский остров.

Президента беспрестанно отвлекали телефонные звонки, личный секретарь, подлещенье жены и большая черная кошка (видеть в ней дочь он так и не научился), и его превосходительство с газетой в раздражении удалился в президентскую уборную. Там он выключил динамик, из которого лилась музыка Бетховена, приглушающая рокот и выхлопы главного кишечника страны, и, открыв раздел писем, водрузился на пьедестал, мысленно отметив, что надо бы установить подогрев сиденья.