— Не мучь ребенка, Виктор, — сказала Наташа. — Я вижу, у нее очень слабое биополе. Этот ребенок…
— Я и не мучу, — он водил руками возле ее лица. — Лена, ты чувствуешь что-нибудь? Что ты чувствуешь?
Ленка сказала:
— Я умею снимать боль.
— А что ты для этого делаешь?
— Я тоже руками, как вы.
— Виктор, у нее очень слабое биополе Я поняла, не надо трогать ее. Знаешь, за что мне нравится этот ребенок?
— Знаю.
— Не знаешь. Этот ребенок все видит в первый раз. В прошлые жизни она жила не больше трех-четырех недель. А сейчас ее выпустили и никак не могут загнать обратно.
— Кто не может? — спросила Ленка.
— Высшие силы.
— Постучите по дереву, сглазите.
Наташа постучала о дверной косяк.
— А обратно загнать ничего не стоит, — сказала Ленка. — Жизнь — очень хрупкая вещь.
— Ты чувствуешь эту хрупкость? — спросил Виктор.
Шли к остановке, и Ленка отчетливо слышала, как шелестит ее длинное платье. Наташа сказала, что в прошлые жизни Ленка умирала младенцем. Могла она ошибаться или нет? Ленка чувствовала плавность и невыразимую грациозность своей походки. Сзади, наверно, кто-то держал шлейф. Но в дорогом тяжелом наряде трудно было оглянуться и посмотреть.
— Едем ко мне, — шептал Виктор. — Я понял, теперь, в этой жизни… Здесь таких, как ты, больше нет. Девочка, чувствующая хрупкость всей этой жизни, всех этих жизней одной за другой… Этих отрезков, точек среди небытия, среди мертвого космоса, — он крепко держал ее за локоть. — Дома я покажу тебе жизнь и смерть, никто не будет мешать, ты поймешь суть…
— Нет, вы только проводите меня к воротам моего замка, — отвечала ему Ленка. — Я живу в замке на самом деле.
В ночи Ленка жмет на звонок. Магда выскакивает к ней на лестницу, прикрывает дверь, шепчет:
— Хозяева мебель перевозят. Сегодня решили заночевать. Я скажу, что это беженцы звонили, попрошайки. Что я хлеба дала. Все обойдется. Только дай слово, что никуда не уйдешь, дождешься утра. Я всю ночь не усну, если ты не дашь слова, что останешься здесь.
— Где — здесь? — не понимает Ленка.
— Лучше за лифтом. Когда будут уходить, они тебя не увидят.
Утром, как только чету хозяев увозит лифт, Ленка входит в квартиру. Книжки вжимаются в рюкзак вперемешку с бельем.
— Покушай, — слабо говорит Магда и бежит вперед, чтобы загородить Ленке дверь. — Я перед тобой виновата! Скажи только, сколько я еще проживу?
— Три года, — говорит Ленка. — Пустите. Зачем было спрашивать?
— Миша звонил, — безнадежно кидает Магда вдогонку ей. — И знаешь, он снова не поздоровался… — Ленка слышит что-то похожее на смех.
