— Ты выхватываешь оружие в ответ на малейшую провокацию, — продолжал он, словно не слыша ее, словно ему не хотелось испытать удовлетворение, о котором она говорила, несмотря на то, что его тело говорило об обратном. Он скрестил руки на груди и посмотрел на нее. — Разве так ты должна вести себя? Разве такое поведение можно назвать соблазнительным?
Тристанна рассмеялась.
— А разве нельзя? — спросила она. — Я думала, тебе нравится борьба, которую можно выиграть. Выходит, я ошибалась.
Вчера они долго спорили из-за какой-то мелочи вроде статьи в местной газете, и спор закончился бурным сексом у бассейна. Действительно, борьба, которую можно выиграть. Он не мог не улыбнуться.
— Я имею в виду, что ты не подходишь под классическое определение любовницы, — сказал он. — Мне стоило сразу понять, что ничего не получится, как только ты подошла и попросилась ко мне.
— Почему же? — спросила она, заливаясь едва заметным румянцем.
— Потому что не принято проситься в любовницы, — мягко ответил он. — Женщинам это не нужно. Они по природе своей либо любовницы, либо нет, это всегда заметно. — Его восхищало, как хорошо ей удается держать эмоции под контролем: ее выдавала только бьющаяся у глаза жилка и легкое дрожание губ. — Инициатива исходит от меня.
— Думаю, я поняла тебя, — сухо сказала она. — Не нужно развивать свою мысль. Что же дальше, Никос? Разбор полетов каждый раз, когда мы…
— Ты не поняла меня, — перебил он, жестко глядя ей в глаза. — Я пытаюсь объяснить то, что тебя ни в коем случае не должно удивить. Ты правда думаешь, что я не знаю, что ты совсем не хотела становиться моей любовницей?
Она замерла.
— Не понимаю, о чем ты, — сказала она, помолчав.
Он подозревал, что будь на ее месте другая женщина, она начала бы заикаться.
— Понимаешь. — Он изогнул бровь. — Не волнуйся, Тристанна. Я знаю, что тебе было нужно.
— Вот как? — Она сглотнула и вздернула подбородок. — В таком случае просвети меня. Я думала, что ясно дала понять, чего хочу, и результат меня полностью удовлетворил.
Он помедлил, позволив себе насладиться моментом. Ему доставляло огромное удовольствие видеть страх в ее глазах, который она старалась подавить, взвинченность, выражавшуюся в неосознанных движениях: казалось, что она вот-вот начнет переминаться с ноги на ногу и покусывать губу.
— Я больше не могу держать тебя у себя как свою любовницу, Тристанна, — тихо сказал он наконец. — У тебя получается отвратительно.
— Чудесно, — ровным голосом ответила она, и он спросил себя, чего ей стоило сохранять равнодушное выражение лица. — Я, конечно, раздавлена.
