Даниэль возвратился к дому Заины, побывав перед этим на рынке, просыпавшемся рано и потому весьма оживленном. На чужака там косились, но особого внимания не обращали – Даниэль был не из тех, кто излишне его привлекает. Он купил яиц, овощей и хлеба, купил козьего молока. Улыбающийся щербатый торговец продал Даниэлю свежую куриную тушку со страдальчески вытянутыми ногами.
Заина, увидев корзину с провизией, лишь покачала головой.
– Что ты принес, Тайр?
Она впервые назвала его по прозвищу, и Даниэль улыбнулся.
– Это для моей госпожи, для тебя и для мальчонки. Всем нужно есть.
– Твоя госпожа пока может только пить. Я делаю ей отвар. Он должен помочь.
– Она должна поесть. Она потеряла много сил.
– Я лучше тебя знаю, что она должна или нет, – Заина фыркнула. – Ладно, чужак, готовь. Малик покажет тебе, где котел, чтобы ты мог сварить суп.
– Я могу сейчас посмотреть на мою госпожу? – спросил Даниэль. – Сейчас – можно?
Старухе явно не хотелось что-то ему позволять, но сегодня она почему-то относилась к Даниэлю мягче. Как будто, похоронив умершего ребенка, чужак заслужил доверие.
– Иди. Но недолго. Она все равно тебя не узнает.
Так и вышло.
Леди Александра лежала, укрытая тканым покрывалом, и металась в бреду. Влажные волосы прилипли ко лбу, свалялись сырыми колтунами, и пахло в доме кровью и чем-то еще плохим, даже запах трав не справлялся. Даниэль опустился на одно колено у ложа леди Александры, как опускаются перед сюзереном те, кого пора посвятить в рыцари.
– Моя госпожа! – позвал он.
Нет ответа. Под полузакрытыми веками блестели белки глаз, но леди Александра сейчас ничего не слышала. И видела, наверное, жуткие сны. Даниэль осторожно взял ее за руку – это было бы вольностью, если б он не прикасался еще раньше к леди Александре. Может, она все-таки услышит его и поймет?
– Моя госпожа, скоро вам станет лучше. Я должен уехать, но я вернусь за вами.
– Похоже, как будто ты прощаешься с нею, – сказала старуха у него за спиной. Конечно, она не поняла, что он произнес на чужом языке, однако смысл уловила.
Даниэль выпустил тонкие пальцы леди Александры и поднялся.
– Мне нужно быть в Аджлуне прежде, чем истает луна, – сказал он. – Потом я вернусь. Я дам тебе деньги за то, что ты сделала, и в награду за заботу о моей госпоже.
– Я не хочу оставлять ее в своем доме, – старуха поджала губы.
– Либо ты жестока, либо милосердна до конца, – резко сказал Даниэль, и Заина пристально посмотрела на него. Она не ожидала от мужчины, который до сих пор выступал как проситель и был мягок, подобного тона. – Ты не обманешь меня, досточтимая Заина. Твое сердце преисполнено жалости, иначе как смогла бы ты делать годами то, что делаешь? Потому не говори, что не согласишься.
