Мы пошли дальше. Маринка больше не пыталась со мной спорить.
Из окна одного дома доносилась быстрая ритмичная музыка. На её фоне всё, только что произошедшее, казалось каким-то надуманным и нереальным.
Воскобойникова замедлила шаги возле этого дома и сказала как-то неуверенно:
-А может, всё это действительно глупости? Может, не нужно больше ездить сюда? Да и в церковь я не пойду. Забуду обо всех наговорах, заговорах и обрядах. Игорь будет лечиться и поправиться. А, Кать?
Что я могла ей ответить? Как убедить? Любой неверующий человек, даже сталкиваясь с чем-то, что заставляет его поверить в существование Бога и дьявола, во вмешательство в нашу жизнь потусторонних сил, всё равно старается заглушить в себе чувство здравого смысла, называя атеизм – единственно правильным мировоззрением.
-Кать, ты что молчишь? Понимаешь, мне трудно поверить так, как веришь ты… Если бы я какое-нибудь чудо увидела. Если бы случилось что-нибудь необычное… Понимаешь?
-Понимаю. Но только, если случилось бы что-нибудь необычное, если на твоих глазах произошло чудо, ты бы, всё равно, всё объяснила с материалистической точки зрения. Я не знаю точно, почему начала верить, но знаю, что моя вера зародилась не только в голове, а точнее, не в голове, а в сердце.
Марина молчала и смотрела на меня с явным недоверием.
-Ладно, - резко остановилась я, - я возьму тебя в церковь, и ты поймешь.
***
На этой же неделе я повела Марину на утреннюю службу в храм.
Она шла очень неохотно, и хоть старалась скрыть эту свою неохоту, недовольство подруги было видно даже со спины.
На службе я молилась и старалась не смотреть на Воскобойникову. Когда я не понимала слова священника, начинала просить у Бога, чтобы он послал Марине хоть немного веры.
Я просила сильно и от души. Я верила в чудеса, потому что уже не раз видела силу молитв и очень хотела, чтобы женщина, которая ещё девчонкой была мне хорошо знакома, которая имела незлое и неравнодушное сердце, поверила. Чтобы её глаза, наконец, открылись и увидели истину, скрытую от многих злобой, ненавистью, равнодушием.
Сначала Маринка явно была недовольна. Она переступала с ноги на ногу, поворачивала голову в разные стороны и периодически вздыхала. Её протяжные и глубокие вздохи лучше слов говорили о том, как же ей здесь не нравится.
К концу службы она как-то успокоилась и перестала вздыхать.
На обратном пути Воскобойникова молчала и только в месте, где мы должны были разойтись, чтобы каждая могла идти домой, она сказала, с благодарностью глядя в глаза:
