Рост международной напряженности и начало холодной войны в 1946–1947 годах облегчили развязывание кампаний против интеллигенции, вдохновлявшихся Сталиным. Вслед за появлением горячих точек в международных отношениях, прежде всего конфликта вокруг Берлина, Советский Союз ввязался в настоящую войну, обеспечивая советниками, вооружением и летными экипажами северную, коммунистическую, сторону в ходе корейского конфликта. Корейская война наложила существенный отпечаток на внутреннюю политику, усилила гонку вооружений, привела к реорганизации советских правительственных структур под военные нужды.
Несмотря на все это, период, начавшийся с победы в войне и закончившийся смертью Сталина, был отмечен для советского руководства ростом уверенности и чувства безопасности. Разгромив нацизм, Советский Союз предстал перед миром мощной и заставляющей уважать себя державой. «Война показала, — заявил Сталин на пленуме ЦК ВКП(б) 19 марта 1946 года, — что наш общественный строй очень крепко сидит»[2]. Это ощущение прочности должно было только усилиться в 1948 году, когда страна получила дополнительную защиту от Запада, благодаря появлению буферной зоны, состоящей из восьми государств-сателлитов в Восточной Европе. Еще большее значение имело проведение первого успешного испытания атомной бомбы в 1949 году, почти совпавшее с окончательной победой коммунистов в Китае. В результате, хотя Сталин пользовался трениями с Западом, чтобы «завинчивать гайки» внутри страны, масштабы и жестокость репрессий против «врагов народа», отчасти реальной, но в большей мере воображаемой «пятой колонны» по сравнению с 1930-и годами уменьшились. Массовые репрессии допоенного образца применялись преимущественно в странах, присоединенных накануне войны, по-прежнему охваченных масштабной антиправительственной партизанской борьбой. В СССР в целом наблюдалось резкое уменьшение осужденных за так называемые «контрреволюционные преступления». На смену политическим репрессиям пришел огромный рост осуждений по «бытовым» статьям. По этой причине размеры ГУЛАГа не только не сокращались, но росли[3].
Действительный выигрыш от относительной послевоенной политической стабильности получили советские номенклатурные чиновники. Их численность неуклонно росла. Высшая номенклатура, номенклатура ЦК ВКП(б) — КПСС[4], с декабря 1948 года до сентября 1952 года выросла с 40 868 до 52 788 должностей. Это были «сливки» советского общества — партийные и государственные чиновники высшего уровня, генералитет, руководители «творческих союзов» и т. д. Ступенью ниже располагалась категория номенклатурных работников, осуществлявших руководство важнейшими низовыми структурами, — номенклатура должностей обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик. На 1 июля 1952 года, также постоянно увеличиваясь, она составляла 352 669 должностей
