Уходят минуты. Смена придет ровно в двенадцать. Если праздничный доппаек принесут, когда смена уже выйдет, хорошо. Тогда точно достанутся все три положенных пряника, яблоко и пирожное. Что именно таков доппаек — это точно, дежурный звонил, сказал. Хоть бы в двенадцать принесли.
Уходят минуты…
Смена! Вон — мелькнула тень… вторая… третья… Кто ведет, интересно? Взводный?.. В праздничный караул, как положено, начкаром заступил взводный. Новый наш взводный, лейтенант голубоглазый, только с училища. Как его?.. Забелин.
Он, точно. Вышагивает впереди, тонкий, длинноногий.
— Стой, кто идет? — бросил я в гущу метели.
— Начальник караула со сменой! — звонко откликнулось.
— Начальник — ко мне, остальные — на месте! Как-то весело сейчас, когда улетел в ночь мой крик, и тут же лейтенант двинулся ко мне, а остальные остались ждать, когда я крикнул: «Продолжайте движение!» — Еще бы, я ведь шарахнуть могу, обязан даже!..
Заколебалась, загудела вышка — лейтенант с заступающим поднимались по лестнице. Я, стоя у закрытой двери, держал руку на шпингалете, а сам смотрел на зону. Все, как положено.
И вдруг я подумал о том, что вот идет очередная смена, сейчас я сделаю шаг, покидая пост, и одновременно другой шагнет на это вот место… а завтра придет новый караул, и новый часовой шагнет сюда, и его сменит следующий… И так без конца. И придут новые солдаты, которые еще не родились, и эти два квадратных метра не опустеют н и к о г д а…
Шаги приблизились совсем, я щелкнул шпингалетом, впуская лейтенанта. Отчеканил доклад. Заступающий в это время уже смотрел на зону.
Забелин слушал меня и улыбался. Потом стянул перчатку и протянул руку:
— Поздравляю вас с наступившим Новым годом. Желаю, чтобы он был для вас счастливым.
Я жал его нежную, как у девушки, руку и наконец проговорил:
— И вас… вам тоже, товарищ лейтенант.
А он протягивал мне что-то. Взял… Теплая — только что из кармана — пачка «Космоса».
…В Ленинской комнате на покрытом белой материей табуретке красовалась маленькая елочка. С игрушками. И даже ватный Дед Морозик хитро щурился из-под нижних веток. А возле его крошечных валенок — ты смотри! — аккуратно сложенные темно-коричневые пряники с изморозью крема и огненные яблоки, тугие и блестящие. И пирожные на тарелочке.
Голубоглазый лейтенант стоял в стороне и улыбался.
— Дочке моей три года, — говорил он, пока мы разбирали доппаек, — Деда Мороза она мне дала. Дяденькам солдатам, говорит.
— Хороший… дед, — сказал кто-то из-за стола. И все засмеялись. А на плите добродушно урчал голубой чайник с цветочками на боку. Такого у нас не было.
