А ведь король, купающийся в почестях, по натуре был человеком одиноким, ранимым, мнительным и остро нуждался в друзьях, преданных без лести. Таких друзей он не нашел ни в министрах, ни в любовницах, ни в жене, о которой в день ее смерти только и сказал: «Это единственная неприятность, которую она мне доставила». Подобные циничные шутки были для него защитой от жизни — точнее, от затянувшейся игры в «короля-солнце», великого и непогрешимого, которая в итоге надоела уже и ему самому. Одна из самых устойчивых легенд о Людовике гласит, что он многие годы держал в темнице брата-близнеца в железной маске, чтобы избежать его притязаний на трон. В каком-то смысле король сам был Железной Маской, заключенной в тюрьму — точнее, вертящейся в сумасшедшем беличьем колесе государственной машины, с которой он себя отождествил.
Людовик никогда не произносил фразы, за которую его больше всего ругают: «Государство — это я». Зато он сказал прямо противоположное — сказал на смертном одре, когда лукавить не было уже ни сил, ни смысла: «Я ухожу, но государство будет жить вечно». Созданный им абсолютистский режим рухнул через семь десятилетий: потомки короля, как и вся Франция, не вынесли тяжести его наследия. Но для потомков — удивительное дело! — эта чугунная тяжесть обернулась легкостью марлезонских балетов, мушкетерских поединков и любовных приключений, с которыми в нашей памяти неразрывно связана эпоха четырнадцатого из Людовиков.
Вадим Эрлихман
Тридцать третий король Франции, начиная с Гуго Капета[1] (включая Генриха VI Английского, коронованного в качестве французского монарха в 1431 году, но потерпевшего поражение в Столетней войне), Людовик XIV, именуемый Великим, родился 5 сентября 1638 года в Шато-Нёф[2] в Сен-Жермен-ан-Лэ, в «опочивальне короля», украшенной творениями Симона Вуэ. Стояла удушающая жара.
Этого уже не чаяли дождаться. Родители новорожденного, Людовик XIII и Анна Австрийская, были женаты уже 22 года! Между ними не было страстной любви. В течение первых четырех лет король даже не приближался к своей супруге… Затем четыре беременности окончились выкидышами. В 37 лет она уже не была молода, а король, ее ровесник, не мог похвастаться крепким здоровьем. А потому беременность королевы стала предметом столь же радостного, сколь и тревожного ожидания, ибо, согласно салическому закону[3], корона наследовалась по мужской линии. В случае отсутствия наследника мужского пола трон переходил к брату короля Гастону Орлеанскому
